Святослав (Железная заря)

Колот будто даже обрадовался, что у Блуда такой не совсем боевой поход получился, и на радостях вытащил братину мёда.

— Чего там в Царьграде снова случилось? А то я краем уха слышал, война у них там? — спросил Блуд, наливая себе мёд.

— Как Пеша Попов рассказывал, после того как Роман прошлой весной помер у них, стол занял какой-то воевода Нефир... нет, Нефивр, кажись. И как сел он в Царьграде, так смуты у них и закончились.

В стае протяжно промычала корова. Блуд, будто вспомнив, сменил разговор,

— На меня родичи возмущались, кто, мол, пахать, сеять, боронить да убирать вместо тебя будет? Семья большая, да мужиков мало: батя, я да Делян, но ещё мал он и помощи от него — чуть. Как с прибытком вернулся, малость успокоились, переживём как-нито, говорят, теперь и наймита взять можно. Тем паче весною похода не будет, а осенью помогут ещё и родовичи.

— Да уж, — согласился Колот. У него была своя печаль. Мать Услады, старшая в своей семье, так как не было мужа — болыпуха, через дочерь передала Лапе, чтобы не думал до похода сватов засылать. Честь выдать дочь за воина, но что было на уме у болыпухи, ведают одни боги, то ли за другого хочет выдать, то ли с прибытком ждёт будущего зятя. Колотовы родные, наоборот, были рады отправить сына с князем Святославом. У брата Отени уже два парня и девка, и все — жена, родители и сам Колот в тесной избе ютятся. Особенно тяжко зимой, когда скотину из холодной стаи домой забирать приходится. Под свою семью дом свой нужен. Колот оглядел тёмные брёвна жила, земляной пол у печи и сказал:

— Избу новую нать да клеть срубить, да стаю утеплить, да переходами соединить, э-эх!

— Висячими. Как у князей! — усмехнулся Блуд.

— А что? Пора в вятшие выбиваться. Заможем?

— Отстань. Штаны бы удержать, да на рати дуром не сгинуть.

Помолчали. Блуда начало клонить в сон.

— Слышь, друг сердечный, — спросил он, глядя кровяными глазами, — я лягу у тебя до завтра?

Блуд пробрался в угол, куда не доходил свет лучины, нащупал лавку и завалился на неё, подсунув под голову шапку.

Сошёл паводок, подсохла земля, наступила пора полевой страды. Веси стояли пустые, оставались старики, дети и жёнки — те, кто не мог ратовать в поле. Трудились все по-разному: Колотова семья деловито и немногословно, Усладины братья — споро и весело, у Блуда выходили вообще все, кто мог — сам Блуд, отец, мать, одиннадцатилетний Делян и старый дед Блуда. Работали не покладая рук, почти не отдыхая. Даже когда приносили обед, торопливо ели, спешили снять с морды работяги коня торбу с овсом, Блуд или отец брались за рукояти сохи — и снова тёмным комкастым следом тянулась борозда. К Блуду даже во время обеда нельзя было подойти и поговорить, поворачивая почерневшее от усталости лицо с запавшими глазами, он отвечал кратко: «да», «нет», а то и вообще «отстань», «уйди». И думалось: как на грядущий год Блудова семья потянет пашню? Занять кун на наймита — не отдать, а потом и в закупы попасть. Когда там Блуд вернётся, ведь за тридевять земель та Хазария. Надежда на родственников да односельчан.

Боронили, сеяли, справляли Рожаницы.. Женщины жгли костры, щедро угощая богинь Рожаниц молоком, сыром и творогом, дабы заботились о плодородье. Пошли первые всходы, зазеленели политые потом поля. И вот наконец русальная неделя. Нарядные девки в цветных увяслах, венчиках и очельях водили хороводы, наряжали берёзку, которую озорные парни потом топили в озере. А там и Ярилин день совсем рядом.

Священный огонь жгли на Ярилиной горе, что близ Древичей. Для огня подготовлены колоды со вставленными в них древками, перевязанные пеньковыми верёвками. Волхвы тянут за верёвки, добывают трением огонь. Вот задымилась колода — и робкий алый язычок лизнул подложенную сухую бересту. Собравшийся народ радовался. Наступала волшебная ночь, когда Ярило[48]спускается на землю и в обличии молодого парня милуется с девушками. Девки с парнями, крепко держась за руки, прыгают через горящий «до небес» костёр и никого не обжигает святой огонь. Говорят, известная ведьма из Древичей по имени Сторожея обожгла понёву и опалила косу, когда в девичестве прыгала через огонь, тем самым боги отметили её. Лето отдаёт свою силу земле: знахари собирают целебные травы. А после ночи день начнёт идти на убыль.

Работящее лето дало уборку и жатву. В разгар жатвы от старосты стало известно, что сбор ратей назначен на начало листопада в Киеве.

Глава 27

Весть о смерти императора Романа застала Киев врасплох. Ещё ничего не было толком известно о том, кто занял его место и тем более не знали о смуте. От Калокира также не было ни вести ни навести. Что делать и думать — догадайся сам, а на носу рать с хазарами. На свой страх и риск летом отправили посольство в Царьград на подтверждение старых договоров.