Святость и святые в русской духовной культуре. Том 1.

Прежде всего создателю текста как бы отказывается в праве быть автором–творцом: он — всего лишь составитель, «композитор», исходящий из некоего уже созданного канонического текста (практически — из серии разной степени авторитетности текстов, составляющих в сумме Канон). Тем самым составляемый текст смиренно выступает всего лишь как воспроизведение исходного текста в связи с конкретной (но частной по отношению к целому) ситуацией hic et nunc, своего рода выборкой, композицией, актуализирующей некоторые ключевые идеи «прототекста» через соотнесение с ними наших конкретных событий, внеположенных тексту. Исходный текст был создан до этих событий, и поэтому, строго говоря, он не мог их описывать. Но глубина идей и провиденциальная мощь этого исходного текста такова, что он может (приципиально) выступать и как описание конкретного события последующих времен. Чтобы это описание было достаточно целенаправленно и эффективно, необходимо произвести некоторые преобразования в исходном тексте: отбор нужных элементов, их комбинацию, определение стержневой идеи, расстановку соответствующих акцентов и т. п., а также указать точки включения в этот преобразованный исходный текст реалий сего дня и места. В известной степени роль составителя текстов, подобных СЗБ, аналогична роли руководителя словесной части ритуала, который позволяет себе импровизировать лишь постольку, поскольку необходимо общие идеи связать со злобой дня, «склонить» общее на частное.

Вторая «принудительность» связана с темой СЗБ. Ключевая и вместе с тем начальная тема о законе и благодати, предопределяющая и вводящая тему хвалы Владимира, строимую как развитие первой, так же несамостоятельна. Она взята в готовом виде из широкого круга евангельско–патристических текстов (см. об этом вкратце ниже), которые, естественно, не исчерпываются только этой темой. Поэтому оригинальность автора СЗБ в отношении темы сильно ограничена: она связана лишь с выбором одной из многих тем первоисточника и с подстраиванием к ней некоей темы–вариации, темы–продолжения, трактуемой по отношению к исходной теме как следствие из нее. Разумеется, не приходится удивляться тематической связанности автора СЗБ: она логически вытекает из отмеченной выше особенности — добровольного отказа от того, чтобы считать свою «композицию» самостоятельным и самодовлеющим текстом.

Третий тип «внешней» обязательности, по сути дела, также объясняется из двух предыдущих. В данном случае речь идет об инкорпорации в СЗБ, как и в другие памятники этого рода, обильных, а иногда и обширных фрагментов из исходного текста (Ветхий Завет, Новый Завет, сочинения отцов Церкви и т. п.), которые в одних случаях являются цитатами (правда, чаще всего не сопровождаемыми указанием на источники) [262], а в других — близкими к тексту переложениями [263]. Из ветхозаветных текстов чаще всего приводятся фрагменты из Псалтири (VIII:1; XLVI:2–3, 7–9; XLVII:11; LXIV:6; LXV:4; LXVI:3; LXXIII:12; LXXV:1; CXII:3–4; CXIII:11; CXVI:1; CXLVIII:11–13) и Исайи (XIX:1; XXXV:5, 5–6, 6–7; XL: 4–5; XLII:10; XLV:23; LI:4–5; LII:10; LXIII:9; LXV:15–16), но не редки отсылки (также не обозначенные в тексте) и к другим книгам (Бытие XVI:2; XLVIII:19; XLIX:10; Судьи VІ:37–38, 39; Иеремия ХХХІ:34; Даниил VII:14; Осия 11:16, 18, 23; Малахия 1:10–11; Сирах XVII: 18). Из новозаветных текстов более чем в половине случаев цитируются отрывки из Матфея (V:17; VIII:11–12; IX:17; Х:32; XI:6; XII:24; ХV:24, 26; ХХІ:40–41, 43, 44; XXIII:19–20, 37–38; XXVII: 63), реже из Иоанна (I, 11:12–13; IV:21–23; XX:29), Луки (1:38, 68; XIX:42–44), Марка (XVI:15–16) и других текстов (Иаков 11:13; V:20; Тит 11:11; Евр. XII:1). Распределение этих вкраплений очень неравномерно. Огромное большинство их приходится на первую часть текста, где речь непосредственно идет о законе и благодати, и только семь на вторую часть, посвященную хвале Владимиру (о Молитве в этом отношении см. ниже). Существенно, что часть о законе и благодати начинается с цитаты (открывающей, следовательно, и весь текст) и кончается цитатой, ср. соответственно:

Благословенъ Господь Богъ израилевъ, / Богъ христіанескъ. яко посе/ти и сотвори избавленіе людемъ своимъ (168а — ср. Лука I:68) и послушаите мене людіе мои гаголетъ Господь. и царе къ мне въну/шите. яко законъ от мене изи/деть, и судъ мои светъ стра/намъ. приближается скоро / правда моа и изыдеть яко све/тъ спасеніе мое, мене острови жидуть. и на мышьцю мою / страны уповаютъ (184а–1846 — ср. Исайя LI:4–5) [264].