Святые и порочные

Канонизация Николая является и одним из самых спорных решений подобного рода, хотя в среде русской эмиграции уже в 1920-е годы регулярно проводились поминальные богослужения его памяти, а с конца 1940-х годов началось его почитание как святого. Более того, 1 ноября (19 октября по старому стилю) 1981 года Русская православная церковь за рубежом (в то время не поддерживавшая никаких контактов с Московским патриархатом) канонизировала последнего императора и его семью. Так что решение Архиерейского собора Русской православной церкви в 2000 году лишь завершило довольно длительный процесс.

Первым воспитателем Николая (и его брата Георгия) был англичанин Карл Хиз. Не знаю, как его деятельность сказалась на будущем царе и его отношении к британской монархии и англичанам вообще, но английским впоследствии Николай владел в совершенстве. В 1877 году Хиза сменил генерал Г.Г. Данилович. Следующие восемь лет будущий наследник престола изучал в порядке того самого домашнего образования существенно доработанный гимназический курс, включавший, среди прочего, политическую историю, русскую литературу и иностранные языки (уже упомянутый английский, а также французский и немецкий). Следующие пять лет можно приравнять к получению высшего образования – разработанная специально для цесаревича программа (призванная подготовить из него государственного деятеля) включала элементы учебных курсов экономического и юридического факультетов университета, совмещенные с курсом Академии Генерального штаба. Впрочем, читавшие цесаревичу лекции физики, химики, экономисты, юристы, композиторы, генералы и богословы не имели права проверять степень усвоения материала. Так что можно лишь догадываться, насколько далеко заходила эрудиция Николая Александровича в этих сферах – помимо того, что он понимал, о чем ему говорят. Следующим этапом подготовки будущего самодержца стала военная служба. Николай отслужил два года младшим офицером в Преображенском полку, оба летних сезона провел эскадронным командиром в лейб-гвардии гусарском полку; прошел он и сборы в артиллерийских лагерях. Военная подготовка завершилась присвоением звания полковника в августе 1892 года (воспринимать всерьез звания адмирала и фельдмаршала, подаренные впоследствии английским королем, пожалуй, не стоит). С этого времени Николай участвовал в заседаниях Государственного Совета и Кабинета Министров (входя в курс дел в управлении страной и закрепляя полученные ранее знания). В том же году для приобретения опыта в государственных делах возглавил комитет по постройке Транссибирской железной дороги (по предложению министра путей сообщений С.Ю. Витте). Иначе говоря, наследник престола получил весьма обширные и разнообразные познания в самых разных областях. Сопровождая отца в его поездках по России, он знакомился со страной, которой ему предстояло управлять. Финальным аккордом подготовки будущего императора стало кругосветное (по сути дела) путешествие, в ходе которого «сухим путем» или на крейсере «Путь Азова» наследник со свитой посетил Австро-Венгрию, Грецию, Египет, Индию, Китай и Японию (где на него было совершено покушение). Возвращение из Японии включало путешествие по России «посуху» от Владивостока до Петербурга, проходившее через всю Сибирь.

Один из лидеров левого крыла кадетской партии, депутат Государственной Думы первого созыва (1906), оппозиционный политик В.П. Обнинский в своем изданном незадолго до Первой мировой войны сочинении «Последний самодержец» (оказавшемся пророческим хотя бы в плане названия) утверждал, что Николай, осознав весь объем и сложность обязанностей монарха, «одно время упорно отказывался от престола», но был вынужден уступить требованию Александра III и «подписать при жизни отца манифест о своем вступлении на престол».

Возможно, что так оно и было – ведь никто не отрицает, что Николай отличался здравым и ясным умом и в состоянии был признать, что существенно уступает отцу как государь. Но судьба не оставила ему выбора. Георгий, который был младше его на три года, был слаб здоровьем, практически неизлечимый тогда туберкулез не оставлял ему шансов на долгую жизнь. Михаилу и вовсе в год смерти отца исполнилось шестнадцать, и он рассматривался разве что как «запасной игрок». И то если судьба не подарила бы Николаю сына.

Но я забегаю вперед.