Святые и порочные

В 1913 году вся Россия торжественно праздновала трехсотлетие дома Романовых, находясь в это время на вершине славы и могущества: население росло, невиданными темпами развивалась промышленность, все более могущественными становились армия и флот, успешно проводилась в жизнь аграрная реформа… Казалось, что все внутренние проблемы в недалеком будущем благополучно разрешатся.

Но этому не суждено было осуществиться: разразилась давно назревавшая война за передел мира. Использовав как предлог убийство террористом-сербом наследника австро-венгерского престола, Австрия напала на Сербию. Император Николай II посчитал своим христианским долгом вступиться за православных сербских братьев… Девятнадцатого июля (1 августа) 1914 года Германия как союзник Австрии объявила войну России… Кровавая мясорубка вскоре стала общеевропейской, захватывая в свою орбиту все новые страны. К осени стало ясно, что скорой победы не будет. Русская армия понесла ряд тяжелых поражений. Однако с начала войны на волне патриотизма в стране затихли многие внутренние разногласия.

Император регулярно выезжал в Ставку, посещал армейские части, перевязочные пункты, военные госпитали, тыловые заводы – все, что играло роль в ведении войны. Императрица с самого начала посвятила себя раненым. Вместе со старшими дочерьми Ольгой и Татьяной она по несколько часов в день ухаживала за ранеными в лазарете, устроенном в Царском Селе. Двадцать второго августа 1915 года Николай II объявил себя Верховным главнокомандующим. С этого дня он почти постоянно находился в Ставке. Январь и февраль 1917 года император провел в Царском Селе. Он чувствовал, что политическая обстановка становится все более и более сложной, но продолжал надеяться на то, что чувство патриотизма в народе окажется сильнее, сохранял веру в армию, рассчитывал на успех большого наступления, запланированного на начало весны.

Двадцать второго февраля Николай II снова выехал в Ставку – и в этот момент в столице вспыхнула паника, порожденная слухами о возможном голоде, которые были вызваны перебоями с подвозом хлеба. На следующий день в Петрограде начались волнения, которые очень скоро переросли в забастовку под политическими лозунгами – вплоть до «Долой самодержавие». Попытки разогнать манифестантов силами полиции не увенчались успехом. Хаос разрастался. Но лишь 25 февраля в Ставке было получено сообщение о беспорядках в столице. Узнав о беспорядках, Николай II послал войска в Петроград для поддержания спокойствия, а сам отправился в Царское Село, желая быть ближе к столице, да и просто тревожась за семью. Это решение оказалось роковым. Пути к Петрограду оказались перекрыты. Вынужденный изменть маршрут, 1 марта царь прибыл в Псков, в ставку командующего Северным фронтом. В столице тем временем наступило полное безвластие. Но Николай и командование армией это не знали. Император связался по телефону с председателем Государственной думы М.В. Родзянко, призывая Думу восстановить порядок в столице и стране. Родзянко отвечал ему, что уже поздно. Царь, как ему казалось, был поставлен перед выбором: отречение или попытка идти на Петроград с верными ему войсками – последнее означало гражданскую войну в то время, как внешний враг находился в российских пределах. Этого он не хотел. Окружение царя поддержало мысль об отречении, убеждая его в том, что это – единственный путь, способный спасти страну от хаоса. И после долгих и мучительных размышлений император решил отречься и за себя и за царевича Алексея, ввиду его неизлечимой болезни, в пользу брата Михаила, полагая своим долгом спасение державы – даже такой ценой.

Восьмого марта комиссары Временного правительства, прибыв в Могилев, куда Николай вернулся из Пскова, объявили об аресте царя. Его прощальное обращение к войскам не было обнародовано, хотя призывало армию к верности этому правительству, тому самому, которое подвергло его аресту, к исполнению своего долга перед родиной до полной победы.

Так окончилось царствование Николая II и начался крестный путь восхождения к вершинам святости, путь на русскую Голгофу… Он, словно библейский праведник, перенес все ниспосланные ему испытания твердо, кротко и без тени ропота. Но, приняв, как ему казалось, единственно правильное решение, он переживал тяжелое душевное мучение, видя вокруг трусость, измену и обман.

Только 9 марта арестованного царя перевезли в Царское Село, где он наконец присоединился к своей семье. Следующие несколько месяцев прошли в тревожном ожидании. Внешне размеренная жизнь узников все чаще осложнялась мелочными стеснениями и все более несдержанной грубостью охраны. Отец Афанасий Беляев, регулярно совершавший в этот период богослужения в Александровском дворце, оставил свои свидетельства о духовной жизни царскосельских узников.