Святые и пророки Белой Руси

Приведем заголовки изданий Виленского братства, чтобы убедиться, что языком Западной Руси был русский, а не «староукраинский», «старобелорусский» или какой иной: «Евангелие учителное, албо Казаня на кождую неделю и свята урочистыи Каллиста, Патриарха К-польского» (Евье, 1616), «Духовный беседы о доконалстве христиан православных» прп. Макария Египетского (Вильна, 1627), «На Отче наш выклад 3 грецкого на руский» (Вильна, 1620) архим. Леонтия (Каровича), Мелетия Смотрицкого «Грамматики славенския правилное синтагма» (Евье, 1619), «Грамматика, албо Сложение письмени, хотящим ся учити славеньского языка малолетним отрочатом» того же автора (Вильна, 1621), «Киновион, или Изображение евангелского иноческого общого жития, от святых отец вократце собранно» (Евью, 1618; возможно, представляет собой устав братского Свято-Духова монастыря), «Казание двое: одно на Преображение Господа Бога и Спаса нашего Исуса Христа, другое на Успение Пречистое и Преблагословенное Владычицы нашое Богородицы Приснодевы Марии» (Евье, 1615), а также два «Слова» на погребение архим. Леонтия: «Лямент у света оубогих на жалосное преставление… отца Леонтия Карповича» (Вильна, 1620) и сочинение архиеп. Мелетия (Смотрицкого) «Казанье на честный погреб… Леонтия Карповича, номината епископа Володимирского и Берестейского, архимандрита Виленского»[114] (Вильна, 1620).

Виленское братство практиковало как миссионерско-полемические, так и правовые политические методы борьбы с унией — иски в суды с требованиями защиты прав Православной Церкви. Братство столь же эффективно занималось «фаундрайзингом» и, по свидетельству униатского митрополита Иосифа-Вениамина Рутского, собирало среди православного русского народа немалые средства на антиуниатскую «контрмиссию». Говоря о русском языке православных западнорусских братств, необходимо описать языковую ситуацию в Западной Руси. Она обрисована в грамматике Иоанна Ужевича (1643 г.). В ней описывается «Lingua sacra», или «словенороссийский язык» (так именовался цер-ковнословянский) — высокий книжный язык, язык богослужения и богословия, «lingua slavonica» или «проста мова», — гражданский, светский литературный и деловой русский язык, и «lingua popularis» — диалектная речь[115]. В Киеве в 1627 г. «протосингел от Иерусалимского патриаршего престола и архитипограф Российский церкви» ученый монах, подлинный энциклопедист того времени Памва Берында издает толковый словарь «Лексикон словенороссийский, или Слов объяснение». В нем «руская» речь (в послесловии к Киевской Постной Триоди 1627 г. Берында называет «просту мову» «российской беседой общей») противопоставляется народным диалектам — «волынской» и «литовской» мове. Кодификация «словенороссийского» языка была произведена в основном в Киеве, Львове и Вильне. «Грамматика» Мелетия Смотрицкого стала учебником церковно-славянского языка для всей Русской Церкви буквально на века. «Проста мова» стала основой общерусского литературного языка: «…Действительно, «проста мова» не оказала почти никакого влияния на современный украинский и белорусский литературный языки… Однако на историю русского литературного языка «проста мова» как компонент юго-западнорусской языковой ситуации оказала весьма существенное влияние. Достаточно указать, что если сегодня мы говорим об антитезе «русского» и «церковнославянского» языков, то мы следуем именно югозападнорусской, а не великорусской традиции… Это связано с тем, что условно называется иногда «третьим южнославянским влиянием», т. е. влиянием книжной традиции Юго-Западной Руси на великорусскую книжную традицию в XVII в.: во второй половине XVII века это влияние приобретает характер массовой экспансии югозападнорусской культуры на великорусскую территорию»[116].

«Говорят, что Петр Великий гражданскую печать выдумал, а, оказывается, он просто-напросто заимствовал ее у галичан и у прочих малорусов, которые употребляли ее еще в XVI в. Заголовки многих грамот и статутов, виденные мною в Ставропигии, начерчены чисто нашими гражданскими буквами, а текст, писанный в XVI в. — очевидный прототип нашей скорописи и нашей прописки елисоветинских и екатерининских времен»[117].