Святые и пророки Белой Руси

Стараниями идеологов секуляризации страны идея Патриаршества Русской Церкви должна была быть забыта. И если бы не труды «никонианина» и, одновременно, «единовера, православного старообрядца» Антония (Храповицкого), так могло бы и произойти. И надо быть неблагодарными потомками, чтобы об этом не задуматься. История с обрядовой реформой XVII в. должна быть избавлена от недобросовестных интерпретаций. Никон стоял перед проблемой интеграции западной половины Руси в общерусскую церковную жизнь. В Малороссии и Белоруссии не служили так, как считают идеалом старообрядцы. Но самоубийственно думать о том, что Западную Русь с первой русской столицей — Киевом — из-за этого не надо было воссоединять. Так же самоубийственно было откладывать воссоединение из-за обрядовых разногласий. Только в Западной Руси были православные богословские школы, и образованные кадры духовенства, без которых реализация никакой исторической миссии невозможна, были только там. Это московские князья XV в. виноваты в том, что не перекупили, не выкрали, не заманили в Россию интеллектуалов погибающей Византии, не создали вовремя свои богословские школы. Более того, Никон первым понял, что «перегнул» с насаждением западнорусского и греческого обрядов по всей Руси и примиряется со старообрядческим лидером о. Григорием Нероновым. И служит в Новоиерусалимском монастыре по обоим обрядам. Автор «Истории Русской Церкви» митр. Макарий (Булгаков) называл Патриарха Никона «первым единоверцем» (то есть старообрядцем Московского Патриархата) и утверждал, что если бы не свержение Патриарха Никона, раскола бы не произошло. И действительно, «ревнителей» «втемную использовали сторонники унии и противники воссоединения России. Их победа над Патриархом Никоном отсрочила воссоединение Западной Руси до 1795 года, ведь именно Никон убедил царя вступить в войну с Речью Посполитой за Малороссию, боярство само было прозападным, не хотело «ссориться с Европой из-за каких-то “ватников”» и «боялось санкций». Никона «ушли», и борьба за Западную Русь ослабла, а ликвидация вследствие падения Никона и отстаиваемого им принципа симфонии Церкви и государства одной главы двуглавого орла привела в итоге к секулярному крену в развитии России и, как следствие, к национальной катастрофе февраля 1917 года.

Обрядовые вопросы в нападках на Патриарха Никона являются не более чем поводом для развенчания идеи сильной Церкви. Если бы Никона не свергли, то в Русской Церкви развилось бы не только «двухобрядие», но и был бы возрожден богослужебный православный «западный обряд» — богослужение не отпадшей от Православия Римской Церкви. Потом — «армянский» для возвращения монофизитов в Православие. Это не домыслы и не фантазии: Никон построил в Воскресенском соборе Новоиерусалимского монастыря престол для Армянской Церкви — он планировал реальное ее возвращение к Халкидонскому Православию. Сейчас «западный обряд» возрождает в Русской Зарубежной Церкви епископ Иероним (Шоу), племянник Бернарда Шоу, и это облегчает приход в Православие многих европейцев и американцев, разочарованных в деградации своих конфессий: ЛГБТ-«священстве» и т. д.) Более того, историческая миссия Русской Церкви — это православное свидетельство в Китае, и там будет свой, китайский православный обряд, как в Японской Церкви Московского Патриархата уже есть японский.

В мае 2005 года исполнилось 400 лет со дня рождения Патриарха Великия, Малыя и Белыя России Никона. Этот юбилей не был отмечен должным образом, что по меньшей мере несправедливо. Значит, 415 летне со дня рождения Патриарха Никона в 2020 году должно быть отмечено достойно! Выдающийся русский богослов митрополит Антоний (Храповицкий) считал патриарха Никона самым выдающимся человеком в русской истории. Действительно, Никон является идеологом воссоздания православной цивилизации лидером которой является Россия, как субъекта мировой истории и политики, лидером которой является Россия. Эта идея встретила сопротивление как западников, так и сторонников провинциальной версии русского национализма, а значит, пропагандирующих отказ от имперской миссии России и обрекающих ее на роль этнографической резервации, а резервации, как известно, проигрывают культурное и технологическое соперничество и оказываются в конечном итоге оккупированными.