Святые и пророки Белой Руси

Поэтому следующий момент, который обнажает нутро польского шляхтича у автора, — это откровенно выражаемая ненависть к русским, которая органично сочетается у него с высокомерным презрением и с такой же жгучей ненавистью к самому «малороссийскому народу». В свое время и Пушкин заметил, что у автора «сердце дворянина». Но ничего и здесь удивительного нет. Автор — ярый приверженец польского сарматизма. Согласно этой идеологии, народ — это шляхта. А простые крестьяне — это быдло.

Поэтому, чтобы доказать гуманность шведов и зверства русских, автор вынужден выставлять идиотами крестьянское население во время шведского нашествия: крестьяне полностью были на стороне Петра и оказывали героическое сопротивление шведам. В его изображении нет народа более глупого и дремучего, чем «малороссияне». Своих «приятелей, союзников и благодетелей», кротких путешественников, шведов они ненавидят с чисто дикарской непримиримостью и бесчеловечно истребляют по совершенно ничтожным причинам: во время русско-шведской войны «народ здешний уподоблялся… диким американцам или своенравным азиатцам», «Каждый Шведъ выученъ былъ отъ начальства своего говорить по-Руски сіи слова къ народу: ‘‘Не бойтесь! Мы ваши, а вы наши!’’ Но не смотря на то, народъ здѢшній уподоблялся тогда дикимъ Американцамъ, или своенравнымъ Азіятцамъ. Онъ, выходя изъ засѢкъ своихъ и убѢжищъ, удивлялся кротости Шведовъ, но за то, что они говорили между собою не по-Руски и нимало не крестились, почиталъ ихъ нехристями и невѢрными, а увидѢвши ихъ ядущихъ по пятницамъ молоко и мясо, счелъ и заключилъ безбожными бусурманами и убивалъ вездѢ, гдѢ только малыми партіями и по одиночкѢ найти могъ, а иногда забиралъ ихъ въ плѢнъ и представлялъ къ Государю» (стр.210). Т. е. не освобождали свою землю от захватчиков, а просто убивали добрых шведов, как не похожих на себя.

А русским, которые якобы их «презирают», «избивают», «угнетают», они оказывают всяческое содействие. Поэтому такое отношение автора к малорусскому народу — это ненависть шляхтича-поляка к простолюдинам-«хлопам», которые посмели участвовать в войне против оккупантов-шведов и против предателя Мазепы на стороне ненавистных польской шляхте москалей.

Но очевидцы пишут совсем по-иному о поведении шведов. Так, например, немец Бардили утверждает, что временами отношение шведских войск к русскому населению было открыто враждебно: «…Подполковник Функ приказал в городке Терны убить тысячу вражеских Козаков, сам городок сжечь, чтобы вызвать у населения страх, так он поступил и в Недригайлове», — пишет Бардили. Сжигание сел и городков, умерщвление пленных Козаков, а то и местного населения вместо страха и смирения вызвало партизанское движение против шведов. Поэтому автор не испытывает удивления, что воззвание (манифест) Карла XII от 27 ноября 1708 г. к казакам, чтобы те переходили на шведскую сторону, не дало ожидаемых результатов. Это подтверждает в своих воспоминаниях и Г. Адлерфельт[160].

Поэтому автор впадает в явное противоречие, когда описывает жестокость русских войск, от которых население уходит под руку тех же русских бояр: «И сіи войска… руйновали свою невинную братію, Роменцевъ, прямо какъ неприятелей своихъ. Жилища ихъ были раззорены и сожжены, скотъ отогнатъ и розданъ по армии, какъ добычный, и все приведено въ запустѢние, а народы тамошние сильнѢйшие, пробѢгая сквозь руки своихъ гонителей, удалялись на рубежи Великоросійскіе, подъ протекцію великихъ тамошнихъ Бояръ, и оселили собою знатныя слободы: Юнаковку, Михайловку, и премногія другія, извѢстныя по нынѢ подъ названіемъ «Вольныхъ Черкасовъ»

Сведения об участии казаков в строительстве Петербурга, каналов и укреплений Шевченко взял в основном из «Истории русов», которую он знал в рукописи еще с конца 30-х годов и называл, вслед за А. Бодянским, «Летописью Конисского»: «Они осушали непроходимые болота и рыли каналы для прохода водных судов в Санкт-Петербург, город новопостроенный Государем на свое имя в самых Северных болотах, при устье реки Невы, который созидан весь почти на сваях и насыпи и был могилой многочисленного народа, погибшего от мокроты, тягости и стужи»[161].

13. Скрытая месть казачеству

Но, несмотря на великое уважение к казакам, автор не может удержаться от скрытой мести казачеству, когда описывает их жестокость по отношению к русинскому населению, которое бежало от них под защиту «жестоких» русских воевод на Слобожанщину, т. е. не поляки вынудили его уходить на территорию России: «ПослѢдній же ударъ надъ ними совершили единородные и единовѢрные ихъ братія, Козаки Малоросійскіе, ужасавшіеся дѢлъ рукъ своихъ».