Святые и пророки Белой Руси

Другим результатом посещения А.Н. Муравьевым Вильнюса стала книга «Русская Вильна», где «красноречиво описаны все памятники древнего православия в этом городе» Она разошлась «в большом количестве экземпляров» и была переведена на французский язык[40]. Вскоре после издания в Петербурге (цензурное разрешение 17 апреля 1864 г.) она с примечаниями «Свящ. А.П.», т. е. священника Антония Пщолко, вышла в Вильнюсе в начале 1865 г. (цензурное разрешение 12 ноября 1864 г.), затем включалась в переиздания книги А.Н. Муравьева «Путешествия по святым местам Русским».

У Муравьева представления о «сердце Литвы», о «древней Литовской столице» и центре литовского языческого культа в «долине некогда языческого Свенторога» не противоречат изображению Вильнюса как древнего центра православия и, следовательно, русского города, ибо «духовное историческое странствие по Русской собственно Вильне» на каждом шагу доказывает ему древность и исконность православия «в родном крае Литовском»[41]. Литовское, для Муравьева едва ли не тождественное русскому, отнюдь не обозначая самобытности и преемственности литовской нации, подчеркивало наносный и чуждый характер польской культуры и католической религии. В тех же целях традиционное перифрастическое название Вильнюса, отсылающее к его основателю, применил Виленский полицейский листок в статье о преобразованиях внешнего вида города «в русском стиле», начатых М.Н. Муравьевым летом 1864 г.: «Древний град Гедимина растет и украшается не по дням, а по часам»[42].

В Русской Вильне зарождение православия в Вильнюсе отнесено к княжению Ольгерда, а расцвет связан с деятельностью князя Константина Острожского. Возобладание католичества и церковная уния привели к упадку и запустению православных храмов; упразднение унии (1839 г.) и деятельность М.Н. Муравьева предстают «возрождением первоначального состояния»[43]. Композиция описаний памятников православия подчинена этой схеме: рассказ о нынешнем плачевном состоянии храма («древнейшая православная церковь Литовской столицы» стала «полуобрушенным сараем» без крыши, бывшее святилище обращено в кузницу, на месте алтаря стоит наковальня[44]) сменяется повествованием о его строительстве и истории, заключаясь выражением надежды на скорейшее восстановление святыни. Русская Вильна пронизана лейтмотивами возрождения, обновления и возвращения (церковь св. Николая «обновляется вторично иным победителем, который […] возвратил Литву и Белоруссию родной их России»[45]). Симптоматична подпись под одной из иллюстраций в вильнюсском издании книги: «Храм Пречистыя Богородицы, возобновляемый в Вильне».

В Вильнюсе вынесенная в заглавие книги А.Н. Муравьева формула оказалась в широком ходу. В мае 1867 г. газета «Виленский вестник» поместила стихотворение, посвященное чудесному спасению императора Александра II при покушении на него поляка А. Березовского в Париже:

Повторят мои слова

И граждане русской Вильни,

И священная Москва,

И Петрополь, в блеск обильный,

И вся Русь с конца в конец,

Все славянство без изъятия,

А для всех нас — Царь отец,

Повторят: «с таким отцом,

Да еще с таким народом,

Станем крепче с каждым годом

И славнее с каждым днем[46]

.

Анонимная статья в «Виленском вестнике» за июль 1868 г., так и озаглавленная «Русская Вильна», начинается с цитирования «одного из горячих русских патриотов», назвавшего «Вильну едва ли не более русскою, чем Москва». Автор замечает, что такое заявление «не свободно от преувеличения в отношении к Москве, но оно не далеко от истины в применении к Вильне», причем относится это соображение не к далекому прошлому города, а к той Вильне, «которая есть». По утверждению безымянного автора, хотя русское население города без войск составляет менее 10 %, оно доминирует, а повсеместно звучащая русская речь, православные храмы и церковная жизнь суть «внешние явления, сообщающие Вильне русскую физиономию»[47]. Формула «русская Вильна» в описании города подспудно связана с представлениями об исконности и восстановлении его русского характера».

Воссоединение Восточной и Западной России