Святые и разбойники неизведанного Тибета. Дневник экспедиции в Западный Тибет

Несмотря на то что нет никаких сомнений относительно идентификации этих статуй, индийские паломники, которые, как известно, уже не являются буддистами, а последователями других школ, принадлежащих религиозному синкретизму, известному под общим названием индуизма, распадающегося под бесчисленными аспектами на тысячи сект, отказываются признавать в этих изображениях буддийские божества. Почти все они находятся в полном неведении относительно того, чем эта религия являлась, а также относительно ее пантеона, интерпретируя по-своему статуи Кходжарнатха, признавая в них триаду Рамаяны, то есть Раму – в центре, а по сторонам – его брата Лакшману и жену Ситу. Через вишнуизм, признающий Будду воплощением Вишну, толпы индусов сохраняют духовную связь с этими землями, из которых буддизм и его великие проповедники сделали знаменитую провинцию индийской культуры.

На алтаре я обнаруживаю другие древние изображения: особенно большое впечатление на меня производит бронзовая композиция, представляющая Вайрочану с двумя учениками; без сомнения, эта скульптура – произведение бенгальской школы искусства, процветавшей при поощрении и покровительстве знаменитой династии царей Пала. Рядом – статуя из синего камня, также бенгальского происхождения: останки и свидетельства почитания буддистов-паломников прошлого, тех времен, когда их религия была еще жива на равнинах Индостана и они прибывали с дарами и подношениями для украшения храмов, которые энтузиазмом их учителей и религиозным пылом тибетцев-неофитов воздвигались, словно по волшебству, среди этих суровых пустынь.

Следующий храм называется Дуканг (’dus khang), что означает «храм собраний», или «храм братии». Сегодня, в первый день новой луны, – большой праздник: монахи собрались на богослужение, проводимое молодым настоятелем. Ритуал напоминает обряд, на котором я присутствовал в Таклакоте. Здесь, однако, служба более торжественна и сложна, одним из основных ее моментов является церемония, близко напоминающая вознесение Святых Даров католической церкви: символ гнозиса, олицетворяемый зеркалом из горного хрусталя, возносится над присутствующими. Вокруг звучат гимны и мантры монахов.

Храм построен по плану монастырей, возведенных Ринчен-цзанпо; единственной древней деталью его, однако, остается портал – безусловно, одно из самых выдающихся произведений искусства Западного Тибета. Так же как в Толинге и Цапаранге, мы находимся перед редчайшим образцом деревянной индийской скульптуры, но если в вышеупомянутых двух монастырях преобладают кашмирские мотивы, то школа, из мастерских которой вышли эти восхитительные панели, безусловно, находилась в Восточной Индии, процветая под покровительством царей Пала, и еще долгое время оказывала свое влияние на искусство Индии даже после падения династии. Эти врата – или работа мастеров Индии (такой вывод у меня напрашивается также по стилистическим соображениям), или – непальских мастеров, сформировавшихся в той же школе.

Монастырь Кходжарнатх

В чисто растительные мотивы вплетаются длинные вереницы божеств Махаяны. Божества относятся к религиозным пантеонам, распространенным в особенности среди школы Ринченцзанпо, и символизируют, под мистическим именем Кунриг, такое же количество мистических планов бытия, эманирующих из высшего сознания.[14] В пантеоне 37 божеств, каждое имеет свои собственные символы, служащие для концентрации на них в процессе медитации, посредством которой в посвящаемом зарождается освобождение. В других местах мы видим панели и доски, на которых в сменяющих друг друга эпизодах, исполненных с великолепным мастерством, хотя и с излишним нагромождением фигур, изображены различные эпизоды! из жизни Будды!; важнейшие события, включенные литературной и религиозной традициями в повествование о жизненном пути святого из рода Шакья. Во всей Индии не найти еще хотя бы одни врата, которые можно было бы сравнить с этими, восходящими к XI, самое позднее XII веку

В тот же день возвращаемся в Таклакот. Собрание доисторических предметов, или – как их называет тибетская традиция – «упавших с неба» [13], внушительно увеличивается.

Таклакот 3 июля

День отдыха; монахи, с которыми я завязал дружбу, приносят мне книги и рукописи: среди по большей части бесполезных и незначительных вещей обнаруживаю всё-таки кое-какие очень важные тексты.

В целом я нахожу, что цены на священные предметы в этой провинции ниже, по сравнению с другими. Причина, возможно, в произволе наместников, который привел к сильному обнищанию населения, так что люди стараются использовать любую возможность даже для самого ничтожного заработка, отказываясь, как всегда, от тибетских денег и принимая лишь индийские и китайские, а также непальские «компани»[15]. Мне часто приходилось быть свидетелем того, как даже нищие-попрошайки отказывались принимать подаяние в тибетских деньгах. Лхаса переживает тяжелейший финансовый кризис, эхо которого доходит и в столь заброшенные провинции.