Святые наших дней

Самым поразительным открытием, которое сделал отец Софроний на Афоне, был старец Силуан. Их первая беседа, описанная выше, состоялась в 1930 году. До того они, живя в одном монастыре и постоянно пересекаясь на богослужениях и трапезах, друг с другом не общались. Это связано с общеафонской монашеской этикой: близкое общение не принято между монахами, они не расспрашивают друг друга ни о прошлом, ни о настоящем. Старец Силуан не был ни священником, ни духовником, а потому для молодого монаха было бы странно обращаться к нему за советом или с вопросом.

В одном из писем начала 1930-х годов отец Софроний так говорил о старце Силуане: «Прост этот человек и малограмотный, но знает он духовную жизнь, быть может, до последних доступных на земле степеней ее… Я сам, по милости Божией, много раз видел его столь богато осененным благодатию, что не хватало духа смотреть на его лицо. Это человек, исполненный духа Христова, Божественной любви, провел жизнь в такой борьбе с врагом и в таком подвиге ради Бога, каковые редко-редко кому доступны».

Прп. Силуан Афонский

Старец Силуан был крестьянского происхождения, на Афоне провел сорок шесть лет, выполняя различные послушания. Внешне его жизнь была ничем не примечательна – ни до вступления в монашество, ни после. Хотя в своей книге о нем отец Софроний почтительно именует его старцем, в действительности он мало походил на Оптинских или иных известных истории монастырских старцев. Тех именовали старцами, прежде всего, по той причине, что они осуществляли духовное руководство монахами и мирянами, к ним с разных сторон стекались люди и получали от них советы и утешение; некоторые старцы обладали даром прозорливости, некоторые совершали исцеления. Ничего этого не наблюдается в Силуане. Он не принимал многочисленных посетителей, не совершал чудес, был простым, малозаметным монахом.

Можно без всякого преувеличения сказать, что его святость стала известна миру исключительно благодаря книге о нем отца Софрония. Если бы не эта книга, он умер бы в безвестности, как умирают на Афоне многие монахи святой жизни, и его череп стоял бы на полке в монастырской «костнице» в одном ряду с черепами других монахов.

Весьма характерна в данном отношении переписка между иеродиаконом Давидом (Цубером) из афонского Пантелеимонова монастыря и архиепископом Василием (Кривошеиным), имевшая место в начале 1979 года, то есть сорок лет спустя после кончины старца Силуана. Оба его хорошо знали. К тому времени книга отца Софрония о старце Силуане получила широкую известность, была переведена на многие языки.

И вот иеродиакон Давид пишет: «Здесь у нас, Владыко святый, появился один для нас совершенно небывалый вопрос, и именно: Вы, проживавши здесь в монастыре, вероятно, хорошо знали пожилого старца отца Силуана, это был хороший, примерный и духовной жизни монах. Отец Софроний как духовное чадо этого старца собрал его записки и воспоминания, обработал научно и написал целую книгу, которая теперь переведена на несколько иностранных языков, теперь она издана и на греческом, и вижу, что на греков в простонародии она производит хорошее впечатление. Теперь здесь идут слухи, что уже начались действия пред Русской Церковью о канонизации старца Силуана и причислении его к лику святых. Мы здесь как монастырь непосредственно ничего не знаем, разве только то, что дней 10 тому назад я получил поздравительное с праздниками письмо от владыки архиепископа Харьковского Никодима, в котором приложен и новосочиненный (написан пока что на пишущей машинке) акафист старцу Силуану. Владыка Никодим в письме увещевает нас в молитвах обращаться к блаженному старцу Силуану о помощи свыше, но у меня, может быть, по моей простоте, есть помысел, не безвременно ли будет это».

А вот ответ владыки Василия (Кривошеина): «Удивили Вы меня сведениями о подготовляемой канонизации старца отца Силуана. Скажу прямо, по многим причинам я этому не сочувствую, считаю, по меньшей мере, несвоевременным… Вы правильно пишете, что книга о. Софрония вызвала сочувствие в греческом “простонародии”. Это совершенно точно, но недостаточно, такие вопросы одним простонародием не решаются. А относительно самого о. Силуана, которого я хорошо знал, я с Вами тоже совершенно согласен: благочестивый монах примерной жизни, святой, быть может, но больше, как говорили о нем, “для себя”. Даром духовного руководства он не обладал, да не претендовал на него. В этом смысле он отличался от оптинских старцев, да и многих афонских духовников… Вообще, особых данных для причисления отца Силуана к лику святых (как прозорливости, дара исцелений по его молитвам и т. д.) я не вижу, кроме как книги отца Софрония, да и там ничего такого нет».