Святые наших дней

Это очень характерный пример того, как на Афоне воспринимали старца Силуана: благочестивый монах, но в целом ничего особенного, ненамного лучше других. Возможно, в этом была своя правда. Из двух тысяч русских монахов, проживавших на Афоне в то время, возможно, были обладавшие такими же или даже бóльшими дарованиями. И для самих афонцев в отце Силуане не было ничего особенного. Но когда его жизнь была описана отцом Софронием, а его писания тем же отцом Софронием были систематизированы, отредактированы и опубликованы, это открыло миру такие духовные богатства, которые до того оставались неизвестными, лежали под спудом.

Сам отец Софроний близко общался со старцем Силуаном на протяжении восьми лет, но только после его кончины в полной мере осознал масштаб его личности. Об этом он написал в предисловии к книге «Старец Силуан»: «Когда Господь жил на земле, то смиренное явление во плоти закрывало от взоров людей Его подлинное Божественное величие, и лишь по Вознесении Господнем и по сошествии Святого Духа открылось умному взору учеников и апостолов – Божество Христа. Нечто подобное произошло с нами в отношении к старцу Силуану. При жизни он был так прост и доступен, что при всем благоговении к нему, при всем сознании высокой святости этого мужа, мы все же не могли в полноте ощутить его величия, и лишь теперь, когда в течение целого ряда лет мы не встречаем на своем пути ничего равного, мы с опозданием начинаем понимать подлинное величие того, кого по непостижимому Промыслу Божию нам довелось так близко знать».

В чем же заключалось величие святого Силуана? И почему книга о нем отца Софрония вызвала в христианском мире такой отклик?

Св. Силуан Афонский

Попытаемся сначала ответить на первый вопрос. Отец Софроний в своей книге дает подробное описание внешности старца, что само по себе – большая редкость для монашеской литературы: «Ростом он был выше среднего; крупный, но не великан. По телу он не был сухим, но не был также и грузным. Сильный торс, крепкая шея, крепкие, пропорциональные торсу ноги с большими ступнями. Рабочие руки, сильные, с большими ладонями и крупными пальцами. Лицо и голова очень гармонических пропорций. Красивый, округлый умеренный лоб, чуть больший длины носа. Нижняя челюсть крепкая, волевая, но без чувственности и жестокости. Глаза темные, небольшие; взгляд спокойный, мягкий, по временам проницательно-пристальный; часто усталый от многого бдения и слез. Борода большая, густая, несколько с проседью. Брови густые, несросшиеся, низкие, прямые, как у мыслящих людей. Волосы на голове темные, до старости умеренно густые. Его несколько раз фотографировали, но всегда он выходил неудачно. Крепкие, мужественные черты его лица выходили сухими, жесткими, грубыми, тогда как в жизни он производил впечатление, скорее, приятное своим мирным и благодушным лицом, которое от малого сна и многого поста и умиления часто бывало бледным, мягким, совсем не суровым».

Казалось бы, ничего особенного: среди двух тысяч русских монахов Афона не один Силуан имел подобную внешность. Однако «иногда он преображался до неузнаваемости. Бледное, чистое лицо с каким-то особым просветленным выражением бывало настолько поразительным, что смотреть на него не было сил; глаза при взгляде на его лицо опускались. Невольно вспоминалось Священное Писание, где говорится о славе лица Моисея, на которую не мог взирать народ».

Здесь уже отец Софроний приоткрывает завесу над внутренним миром этого внешне не примечательного человека. Те моменты преображения, которые здесь описаны, несомненно, связаны с опытом молитвы, которым обладал старец. Они были отблеском той Божественной славы, с которой соприкасается человек, когда достигает высших ступеней молитвенного созерцания, а отец Силуан, несомненно, их достигал.

Вот еще одна характерная деталь: «Он был малограмотный, в детстве ходил в сельскую школу только “две зимы”, но от постоянного чтения и слышания в церкви Священного Писания и великих творений святых отцов он очень развился и производил впечатление начитанного в монашеском отношении человека. От природы у него был живой, сообразительный ум, а долгий опыт духовной борьбы, внутренней умной молитвы, опыт исключительных страданий и исключительных Божественных посещений – сделал его нечеловечески мудрым и проницательным».

Здесь перед нами открывается очень важная особенность духовного воспитания в монашеских обителях – не только на Афоне, но и во всем православном мире. Монахи не случайно проводят в церкви ежедневно по семь-восемь, а то и более часов. Православное богослужение представляет собой подлинную школу богословия, но богословия не академического, а основанного на духовном опыте. Авторами богослужебных песнопений были в основном монахи, которые через них передали следующим поколениям свой уникальный опыт молитвенного предстояния Богу.