Святые старцы

Место «летнего» проживания старца было обнаружено в июле 2017 года поисковой экспедицией, предпринятой по благословению епископа Бишкекского и Кыргызстанского Даниила (Кузнецова). Местные жители показали поисковикам во главе с отцом Виктором Реймгеном «намаз-таш» - молитвенный камень, вернее, несколько огромных валунов, образовавших естественную пещерку. Она находится на территории бывшего поселка Алатай, в 77 километрах от Токтогула, в конце участка за несохранившимся домом Козулиных, если подниматься в гору.

Каждой зимой отец Серафим непременно бывал в Ташкенте. В то время там жили многие монахини из разоренной в 1920-м Никольской женской общины. Матушки уже тогда глубоко почитали отца Серафима как старца и с нетерпением ждали его приездов. Нет сомнения, что в Ташкенте отец Серафим неоднократно встречался с жившими там в то время архимандритом Гурием (Егоровым, 1891-1965) и иеромонахом Иоанном (Вендландом, 1909-1989). Причем вполне вероятно, что с отцом Гурием отец Серафим был знаком еще по Беломорканалу - оба отбывали там заключение в одни и те же годы. До июля 1937-го он мог встречаться также с епископом Лукой (Войно-Ясенецким, 1877-1961, прославлен в лике святителей в 2000 году), знаменитым хирургом, доктором медицинских наук, возглавлявшим в городе клинику. По воспоминаниям архиепископа Михея (Хархарова), отца Серафима в Ташкенте не раз приглашали исполнить требы на дому: в большом городе было всего два храма (один из них обновленческий), и оба к концу 1930-х закрылись.

Благодаря помощи благочестивой семьи Козулиных отец Серафим смог восстановить после лагеря силы и, самое главное, пережить в относительной безопасности 1930-е годы, когда практически все ссыльные представители духовенства получили новые тюремные сроки, а многие -расстрельные приговоры. Известно, что скрывался он и в других местах Киргизии - Фрунзе, Токмаке, Кетмень-Тюбе, работая то пастухом, то сторожем.

Во время Великой Отечественной войны отношение к религии в СССР начало меняться. И после того как в августе 1946-го архимандрит Гурий был хиротонисан во епископа Ташкентского и Средне-Азиатского, отец Серафим наконец смог выйти из своего десятилетнего горного «затвора». В ноябре того же года владыка Гурий назначил его в штат кафедрального собора Успения Божией Матери в Ташкенте. Этот красивейший храм, освященный еще в 1879-м, после революции перешел к обновленцам, а в 1933-1945 годах его занимал медицинский склад. Впервые батюшка смог выйти на ташкентскую улицу не таясь, спокойно. Духовником Успенского собора отец Серафим был на протяжении года... А потом до Узбекистана добрались новости с Украины. Оказывается, Глинская пустынь. снова действовала! Иначе как чудом назвать это было нельзя. Ведь после того как в 1928 году с ее территории выехал «детский городок», там размещалась сельхозартель (с 1934-го - колхоз) «Красный Октябрь», затем - машинно-тракторная станция и промкомбинат по производству сельхозтехники. Казалось, о былом молитвенном настрое не напоминало больше ничего. Но началась война. И оказавшаяся на оккупированной территории Глинская пустынь вновь открыла двери для верующих.

Понятно, что нацистские оккупанты открывали храмы и монастыри вовсе не потому, что жаждали помочь возрождению Православия. Им было важно завоевать симпатии народа, подчеркнуть, что они - совсем не то, что безбожные большевики. Но важен оказался сам факт возвращения обители верующим.

Правда, возвращать, собственно, было особо и нечего. К 1942 году сохранились всего шесть строений обители -больница постройки 1896-го с домовой церковью Воздвижения Честного и Животворящего Креста Господня, архиерейский корпус и четыре братских корпуса, - да и те в полуразрушенном состоянии. К тому же в распоряжение монастыря передали не все эти дома, а только больницу и архиерейский корпус - в остальных зданиях разместился местный инвалидный дом. А в 1922-м в Глинской были, напомним, четыре храма (не считая храмов Дальнего скита), колокольня и более тридцати зданий. Для того чтобы построить пустынь, потребовалось столетие, чтобы разрушить ее - всего двадцать лет.

Возрождать обитель из руин довелось ее последнему настоятелю - 79-летнему архимандриту Нектарию (Нуждину). После разгрома монастыря Господь уберег его от ареста и расстрела, и он двадцать лет прожил в Путивле, в глубоком затворе, постоянно пребывая в молитве и строгом посте. Отец Нектарий чудом сумел сохранить крохи монастырского имущества, которые и легли в основу «новой» пустыни. Сначала не хватало буквально всего: иконы украшали просто рушниками, литургии совершали в лаптях, ели в лучшем случае вареную свеклу, хлеб пекли по рецепту «на 25 килограммов муки - 6 ведер картошки», не было вина для совершения литургии... Соратников тоже почти не было - иеросхимонах Серафим (Амелин), иеромонах Гордий (Тюшин) да два послушника.