Святые в истории. Жития святых в новом формате. VIII-XI века

Ты внезапно явился вверху гораздо больше,
чем солнце,
И воссиял с Небес до сердца моего.
Все же прочее стало казаться мне как бы густою
тьмой.
Светлый же столп посередине,
рассекши весь воздух,
Прошел с Небес даже до меня, жалкого.
Тотчас же забыл я о свете светильника,
Забыл, что нахожусь внутри жилища,
А сидел я в мысленном воздухе тьмы,
Даже и о самом теле я совершенно забыл.

Много раз Симеон будет пытаться описать свой мистический опыт, и всякий раз это будет лишь малая часть пережитого потрясения.

«С этих-то пор он почувствовал, что тело его стало тонким и легким, как бы духовным, и так продолжалось долгое время. Таково воздействие чистоты, и столь велико действие Божественной любви на людей усердных», – напишет его ученик и биограф Никита Стифат.

Когда Симеон еще находился в миру, а душой – возле своего старца в монастыре, он совершил путешествие в родной город.

Должно быть, в те дни ему стало окончательно ясно, какая пропасть отделяет его от прежней жизни. В роскошном родительском доме Симеон облюбовал себе маленькую келью перед входом в молельню, где целые дни проводил в молитвах и чтении «Лествицы» Иоанна Лествичника, обнаруженной в домашней библиотеке.

В день отъезда Симеон отказался от отцовского наследства, подписав своим каллиграфическим почерком необходимые бумаги, и с чистым сердцем отправился в Константинополь.

В возрасте двадцати семи лет Симеон поступил послушником в Студийский монастырь. Эта обитель, основанная в IV веке переселившимся из Рима патрицием Студием, имела богатую историю и традиции. Особенно монастырь возвысился при Феодоре Студите в эпоху иконоборчества и был известен всему христианскому миру своим Студийским уставом.

Но Симеону недолго пришлось пробыть в прославленной обители. Игумен и братия были не слишком довольны новым послушником, и особенно его безграничной привязанностью к старцу Симеону Благоговейному.

«Смотри, чадо, если хочешь спастись и избежать козней лукавого, внимай только самому себе; не общайся впустую ни с кем из тех, кто пребывает здесь в священных собраниях, не ходи из кельи в келью, но держись как странник, неуязвимый для всякого человека…» – учил его старец (в пересказе Никиты Стифата), и для Симеона эти наказы стали законом.

Кто отделил меня от отца и братии,
Друзей и сродников, наслаждений и радостей мира?
Кто показал мне путь покаяния и плача,
По которому я нашел день, не имеющий конца?
То был ангел, а не человек, однако такой человек,
Который посмеивается над миром
и попирает дракона,
Присутствия которого трепещут демоны.

Так написал в одном из гимнов Симеон Новый Богослов о своем наставнике.

Симеон и шага не хотел сделать без благословения своего духовного отца, и это все больше раздражало игумена Студийской обители Петра и монашескую братию.

В результате Симеон был изгнан из Студийского монастыря. Он перешел в константинопольский монастырь Святого мученика Маманта, где принял монашеский постриг.

Симеон и здесь жил по заветам своего старца, который научил его глубоко проживать в душе каждое слово молитвы и церковные таинства, говоря: «Брат, никогда не причащайся без слез».

«…В собрании [церковном]… не переставай в сокрушении дерзновенно плакать, не обращая внимания на тех, кого это соблазняет или кто над этим насмехается. Плакать… весьма полезно новоначальным», – говорится в одном из сохранившихся до наших дней сочинений Симеона Благочестивого («Слово аскетическое»).

«Поэтому на Божественных службах стоял он подобно некоей колонне или безжизненной статуе, совершенно не поднимая глаз, из которых каждодневно испускал он потоки слез, ни с кем из окружающих не говоря ни слова», – пишет об учителе Никита Стифат.

Характерно, что при этом автор жития сравнивает «каменного» на молитве Симеона с бегуном, которого можно видеть «ежедневно, словно на стадионе, бегущим с воодушевлением и в кипении духа по пути заповедей Христовых, ни на кого из людей не оглядывающимся, всецело исполненным внимания, жара духовного, Божественных откровений и озарений».

Конечно же, Никита Стифат имеет в виду интенсивную духовную жизнь Симеона, скрытую от других за запертой дверью его кельи.

После монашеского пострига Симеон все чаще во время молитвы видел Божественный свет – порой это был «малый луч», но иногда озарения были яркими и продолжительными.