Святыня

audiences. He was tall and slim, and you never heard him come in the room, but you felt him. He had a face like a picture of a knight -- like one of that Round Table bunch -- and a voice like a 'cello solo. And his manners!	непохож на тех мужчин, которых мы видим в зрительном зале. Такой высокий, стройный, и, знаешь, я никогда не слышала, когда он входил в комнату, я просто чувствовала его. А лицом он точь-в-точь рыцарь с картины - ну вот эти рыцари Круглого Стола, а голос у него -настоящая виолончель! А какие манеры!
"Lynn, if you'd take John Drew in his best draw- ing-room scene and compare the two, you'd have John arrested for disturbing the peace.	Помнишь Джона Дрю в лучшей его сцене в гостиной? Так вот, если сравнить их обоих, Джона следовало бы просто отправить в полицию за нарушение приличий.
"I'll spare you the particulars; but in less than a month Arthur and I were engaged. He preached at a little one-night stand of a Methodist church. There was to be a parsonage the size of a lunch-wagon, and hens and honeysuckles when we were married. Ar- thur used to preach to me a good deal about Heaven, but be never could get my mind quite off those honey- suckles and hens.	Ну, я тебя избавлю от всяких подробностей; словом, не прошлой месяца, как мы с Артуром были помолвлены. Он был проповедником в маленькой методистской церквушке, просто такая часовенка, вроде будки. После свадьбы мы с ним должны были поселиться в маленьком пасторском домике, величиной с закусочный фургон, и у нас были бы свои куры и садик, весь заросший жимолостью. Артур очень любил проповедовать мне о небесах, но мои мысли невольно устремлялись к этой жимолости и курам, и он ничего не мог с этим поделать.
"No; I didn't tell him I'd been on the stage. I hated the business and all that went with it; I'd cut it out forever, and I didn't see any use of stirring things up. I was a good girl, and I didn't have any- thing to confess, except being an elocutionist, and that was about all the strain my conscience would stand.	Нет, я, конечно, не говорила ему, что была на сцене, я ненавидела это ремесло и все, что с ним было связано. Я навсегда покончила с театром и не видела никакого смысла ворошить старое Я была честная, порядочная девушка, и мне не в чем было каяться, разве только в том, что я занималась дикцией. Вот и все, что у меня было на совести.
"Oh, I tell you, Lynn, I was happy. I sang in the choir and attended the sewing society, and re- cited that 'Annie Laurie' thing with the whistling stunt in it, 'in a manner bordering upon the profes- sional,' as the weekly village paper reported it. And Arthur and I went rowing, and walking in the woods, and clamming, and that poky little village seemed to me the best place in the world.I'd have been happy to live there always, too, if --	Ах, Линн, ты представить себе не можешь, как я была счастлива! Я пела в церковном хоре, посещала собрания рукодельного общества, декламировала "Анни Лори", знаешь, эти стихи со свистом. В местной газетке писали, что я декламирую "с чуть ли не артистическим мастерством". Мы с Артуром катались на лодке, бродили по лесам, собирали ракушки, и эта бедная, маленькая деревушка казалась мне самым чудесным уголком в мире. Я с радостью осталась бы там на всю жизнь, если бы...
"But one morning old Mrs. Gurley, the widow lady, got gossipy while I was helping her string beans on the back porch, and began to	Но вот как-то раз утром, когда я помогала старухе миссис Г ерли чистить бобы на заднем крыльце, она разболталась и, как