Святыня

Тарелку убрали. Никто не продолжал разговора, пока официантка не вышла и старший официант не закрыл дверь, тем самым отрезав зал от шума из ресторана и бара внизу. Саутворт счел разумным устроить ужин в отдельном банкетном зале на втором этаже, подальше от посетителей, из которых на этой неделе большинство составляли журналисты.

— Так в чем дело, Эндрю? — продолжил разговор епископ.

— Это трудно объяснить, — тихо сказал священник.

— Простите?

— Трудно выразить мои ощущения словами.

— Попытайтесь. — Просьба прозвучала мягко.

— Что-то… что-то здесь не так. Не могу сказать, что именно, но ощущается, будто что-то неправильно. Церковь. Святого Иосифа., кажется какой-то., пустой.

— Пустой? Не понимаю.

— Кажется, я понял, что имеет в виду отец Хэган, — вмешался монсеньер Делгард. Все взгляды обратились к нему. — Меня тоже в последние дни обеспокоила атмосфера в церкви.

— Тогда, может быть, вы просветите нас, — проговорил епископ Кейнс.

— Мне кажется, что церковь духовно пуста.

— Вы меня удивляете, монсеньер, — холодно сказал епископ. — Это замечание может быть воспринято как кощунство. Храм Божий не может быть духовно пуст — это невозможно. Такое заявление противоречит всем нашим верованиям.

— Церковь — это всего лишь здание из камня, епископ, — спокойно ответил монсеньер.

Лицо епископа Кейнса покраснело, и Фенн скрыл улыбку за бокалом вина.

— Может быть, лучше ограничить нашу сегодняшнюю дискуссию более… м-м-м… «материальными» аспектами сложившейся ситуации? — вмешался Саутворт. — Вы не согласны, Джерри?

— Пожалуй, нет. Я…

— Да, вы абсолютно правы, — ответил епископ Кейнс, не желая устраивать теологические дебаты перед репортером, который легко мог все истолковать по-своему. — Об этом мы можем поговорить в дальнейшем. — Он многозначительно посмотрел на двоих священнослужителей.

— Как хотите, — сухо согласился Делгард.

Отец Хэган открыл было рот, намереваясь сказать что-то еще, но, увидев строгое выражение на лице епископа, передумал.

Это разочаровало Фенна.

Саутворт не давал передышки.

— Один вопрос, который, я уверен, представители средств информации хотели бы задать, епископ: каково состояние здоровья Алисы в настоящий момент?

— Разве я еще не сказал об этом? — Кейнс по-прежнему смотрел на двоих священнослужителей, но повернул голову к Саутворту, чтобы послать ему теплую улыбку.

— Да, но я имел в виду состояние здоровья вообще. Вчерашний день — исключение.

— Да, именно так. Кульминация событий, если хотите. Рано или поздно они настигли бы ребенка. У монсеньера есть последняя информация от коллектива врачей.

— Медицинские заключения, как правило, держатся в секрете от посторонних, — сказал Делгард. Он кивнул Фенну. — Зачем бы это публиковать в прессе?

— Мы достигли взаимопонимания с мистером Фенном, — проговорил Саутворт.

Репортер удивленно посмотрел на него.

— Минутку. Единственное, в чем мы достигли взаимопонимания, это что я буду писать правду… Так я понял, — добавил он.

— Разумеется, мистер Фенн, — заверил его епископ Кейнс. — Мы не ожидаем ничего другого. Однако нам хотелось бы рассчитывать… м-м-м… на благоразумную журналистику.

— О, я умею быть благоразумным. Но хранить секреты не умею.

Он уловил взгляд, которым обменялись епископ и Саутворт.

— Хорошо, — проговорил Фенн, поднимая руки. — Я понимаю вашу дилемму. Вы хотите, чтобы история была рассказана без прикрас, без преувеличений и правдиво. Хорошо, я и сам хочу этого. С другой стороны, вы хотите уважения к личной жизни и чтобы все, способное вызвать ненужные волнения, было приглажено, если не вообще вымарано. — Он замолк, чтобы набрать в грудь воздуха. — В первом я с вами согласен. Никаких преувеличений, никаких спекуляций. Что касается личной жизни, боюсь, она закончилась для Алисы, когда ей явилось первое видение. И не только для нее. Для вас тоже. И для всего Бенфилда. И третье — насчет того, что может вызвать ненужные волнения… Что ж, это вам придется оставить на мою ответственность.

— Не уверен, что это хорошо, — сказал епископ.

— У вас нет выбора, — улыбнулся Фенн. — Послушайте, я знаю, что отец Алисы — старый отупевший пьяница, но на данном этапе не считаю, что это существенно для всей истории. Это не государственная тайна, но я не собираюсь упирать на это. Благоразумно, не правда ли?

— Да, мистер Фенн, но это не большая уступка с вашей стороны.

— Верно. Но больше я ничего предложить не могу.

Ситуацию спас Саутворт:

— Почему бы нам не положиться на старую добрую уловку для журналистов — «не для печати»? Таким образом вы можете быть посвящены в ситуацию в целом, но профессионально ограничены в публикации подробностей.

«Или так, или убирайся вообще», — подумал Фенн и сказал:

— Ладно, если будет не слишком много «не для печати».

— Вы согласны, епископ?

Епископ Кейнс задумался.

— Вы понимаете, мистер Фенн, что мы не хотим ничего скрывать. Это не в обычаях церкви.