Святыня

«Да ну?» — подумал Фенн. Готов ли Папа рассказать о третьей тайне Фатимы?[23] Или открыть все церковные финансовые источники, перечислить все компании и собственность, куда вкладываются средства? И есть много других секретов, которые заинтересовали бы общественность, но которые Католическая церковь держит в тайне.

— Мы хотим, чтобы публиковалась только правда, — продолжал епископ Кейнс, — но мы не хотим, чтобы она кому-либо повредила. Если вы согласны с нашей точкой зрения, я уверен, между нами не возникнет никаких трений. Уверен, найдется много журналистов, которые будут рады понять нас.

«Старый хитрый ублюдок. Ты знаешь, что я не могу отказаться».

— Ладно. Но одно условие: если я пойму, что вы скрываете что-то, о чем следовало бы сказать, если я сочту, что скрывать это аморально, то я об этом напишу.

— Вы подозреваете нас во лжи?

— Вовсе нет. Но вы можете скрыть информацию, которая не устроит Церковь, так как способна повредить ее образу в глазах людей.

— Тогда мы позволим вам быть нашей совестью, мистер Фенн.

— Хорошо.

Саутворт с облегчением вздохнул, когда епископ Кейнс и репортер откинулись на спинки стульев.

— Вы хотели сообщить нам, что обнаружила медицинская комиссия, — напомнил он монсеньеру.

— Их отчет очень подробен и местами изобилует специальными терминами, и потому я попытаюсь изложить его как можно более сжато и понятно. Если вам потребуется полный текст, мистер Фенн, я могу предоставить копию. — Делгард пригубил вино и отставил бокал, в сторону. — Сначала позвольте мне обратиться к предыдущему недугу Алисы. В ее ушах и горле не было обнаружено никаких патологических изменений, что соответствует давнему мнению о психологической природе ее недуга Не было обнаружено ни повреждений слуховых нервов, ни расстройства косточек, ушных улиток или барабанных перепонок в обоих ушах. Семь лет назад вполне могла быть занесена какая-то инфекция, повлекшая за собой болезнь, но нет никаких признаков необратимых последствий — никаких затвердений или костных образований в среднем ухе, никакого воспаления перепонок. Мастоидиты, отиты — воспаление среднего уха — уже давно не замечались. Что касается голосовых связок, никаких повреждений или заболеваний гортани не обнаружено. Состояние девочки всегда считали результатом истерии.

— Вы говорите, все эти годы Алиса страдала просто от устойчивой истерии? — недоверчиво переспросил Фенн.

— Все не так просто, но и не так необычно, как подразумевает ваш тон. Вполне могли присутствовать другие инфекции, не выявленные лечащим врачом, когда Алиса в четырехлетием возрасте перенесла свинку, и эти инфекции могли привести ее к такому состоянию. Врач счел это обычной детской болезнью и на ранних стадиях не искал ничего большего. Обследование было предпринято потом, когда проявились последствия. Следует добавить, что в медицинском отчете нет никаких оценок действий терапевта — в настоящий момент мы имеем дело только с предположениями.

— Семейный лечащий врач видел этот отчет? — спросил Фенн.

— Нет. И, конечно же, он будет отрицать всякие намеки на свои упущения. Но мне бы очень не хотелось, чтобы вы сделали из этого самые неблагоприятные выводы. Сейчас пытаются найти теоретические обоснования предложить какое-то объяснение.

— Позвольте мне напомнить о недавней дискуссии, — проговорил епископ Кейнс, прямо посмотрев на репортера — Кажется, вашим излюбленным словом было «благоразумие».

— Не беспокойтесь, я не собираюсь затевать судебный процесс против обиженного терапевта-практика, обвиняя его в том, что по прошествии стольких лет все равно не может быть доказано. И к тому же медицинская комиссия может оказаться совершенно не права.

— Да, вполне, — согласился монсеньер Делгард — Однако главное, что она хотела выяснить: мог ли шок, не позволяющий Алисе слышать и говорить, психологически сохраняться в ее сознании? Чем больше она боялась своего недуга, тем крепче становилась психологическая блокировка. В медицинских записях полно схожих случаев: страх перерастает в фобию, фобия — в физическую неспособность. Подсознание имеет собственную логику. Потребовался другой шок, чтобы разрушить психологический барьер, который Алиса сама воздвигла в своем сознании. Видение — воображаемое или реальное — освободило ее от вызванной ею же самой болезни.

— Вы говорите категорично. Стало быть, в исцелении Алисы нет ничего чудесного? — спросил Фенн.

— После семи лет глухоты и немоты она может слышать, может говорить. Была ли ее неспособность вызвана психическим или физическим расстройством, результат один…

«…Церковь… церковь… все случившееся с Алисой сконцентрировалось вокруг церкви…»

Отец Хэган, успокаивая себя, приложил руку к виску, надавил, погладил. Голоса снова зазвучали — отдаленно, как-то глухо, словно из глубин обширной пещеры. Или в церкви… в большой, темной церкви. Он начинал ненавидеть… эту церковь.

«Нет! Церковь — это храм Божий! Ее нельзя ненавидеть! А особенно священнику…»

— Общее состояние здоровья? — спросил епископ Кейнс. — Каково оно сейчас?