Связь без брака – 4. Время собирать камни

— Юрий Владимирович, чтобы капиталист отказался от прибыли? — я с искренним удивлением на него посмотрел, — да ни в жизнь. Больше чем уверен, выдоят своих партнёров досуха, если этот энергетический кризис начнётся, сделав их слабее и подмяв тем самым Европу под себя.

— Ну это мы ещё посмотрим, — он всё ещё мне не верил, — осталось недолго ждать по нашим данным.

— Главное, чтобы мы тоже были к этому готовы.

— Ладно, это мы позже обсудим с другими участниками, — Андропов, снял очки и медленно протёр их, как делал всегда, когда ему требовалось время подумать.

— Юрий Владимирович, прошу разрешить мне выезд, обещаю, если ко мне пристанет ЦРУ, то буду сотрудничать только по тем вопросам, которые вы мне согласуете, — попросил я.

— У тебя слишком много в голове того, что нельзя никуда вывозить, — он покачал головой, — почему твоя американка не хочет приехать к нам?

— Она не знает русского, чужая тут — это я такой мультикультурный, — пожал я плечами.

— Пока рано об этом говорить Иван, — строго сказал он, — позже вернёмся к этому вопросу.

Я расстроился и развёл руки. Он поднялся, поблагодарил за чай и вышел из кабинета, но как только я собрался последовать за ним, как был остановлен.

— А ты куда? Пока не напишешь обо всех своих геройствах, из кабинета ни шагу, — ласково заверил меня товарищ Белый, — а ещё потом устно нам расскажешь.

— Я только с самолёта, даже не принял душ и не переоделся.

— Ничего мы люди простые, потерпим твои миазмы, — заверил меня он, — пиши Ваня, да подробнее.

Глава 28

Я даже не представлял себе, какой это ад, когда ты становишься известным в СССР. Как бы ты ни оделся, тебя всё равно узнают на улицах. Возле твоего дома дежурят с десяток девочек пубертатного периода, и ты с этим ничего не можешь поделать. И это я уже молчу про мешки писем и телеграмм с признаниями в любви, приглашением в гости, а также бесконечными звонками от тысяч людей с просьбой рассказать в их школе, заводе, колхозе о своём успехе. Пожив так всего неделю, после возвращения с Олимпиады, я стал скучать о временах, когда меня все ненавидели. Тогда я хотя бы мог ездить спокойно в такси, не сильно привлекая к себе внимание, а сейчас приходилось полностью перейти на Димину помощь, поскольку таксисты начинали вместо поездки, слишком много болтать, звать в гости, и привлекать к моей персоне слишком много внимания.

Единственной пользой моей болтовни заграницей стало то, что Суслова и правда сняли со всех его многочисленных должностей, оставив только должность секретаря ЦК Политбюро. Потеряв контроль над десятками комитетов и министерств, он превратился лишь в тень от былого себя и это мгновенно отразилось на том, что стала печатать та же пресса. В газетах шире осветилось нападение на израильских спортсменов, а также моё участие в этих событиях, после того, как меня напечатали в капитанской форме, да ещё и с наградами, эйфория поклонения вместо того чтобы стихнуть, ещё более усилилась. Я понял, что больше так не выдержу и напросившись на встречу с товарищем Белым, попросил узнать у МИД-а, что там насчёт моей поездки в Израиль. Поскольку я писал об этом приглашении в своих показаниях, он несильно удивился и позвонил. И через неделю от них пришёл ответ, что да, меня там ждут, могу вылетать хоть завтра.

Вот только тут наметились проблемы другого характера. СССР вот уже как десяток лет прервал все дипломатические отношения с Израилем, и едва узнав, что они меня к себе пригласили сами, да ещё и на таком высоком уровне, как тут же собрался консилиум, что я могу там говорить, что нет, а особенно меня удивило, что Андрей Андреевич Громыко решил лично со мной познакомиться и поговорить.

Беседа состоялась на Лубянке, в присутствии моего куратора и самого Андропова, сильно меня этим удивив. Едва сев за стол в его кабинете, я тут же почувствовал, как между ним и министром иностранных дел существует неприязнь, хотя чему удивляться, ведь Громыко был ближайшим другом Брежнева.

— Андрей Андреевич, рад с вами лично познакомиться, — я первым поздоровался с более старшим, чем я, человеком.

Невысокого роста, в сером костюме, белой рубашкой и чёрном галстуке, он обаятельно мне улыбнулся в ответ.

— Иван, я с вами тоже, — ответил он, — ведь меня правильно проинформировали? Вам не нравится, когда вас называют по имени и отчеству?

— Всё верно Андрей Андреевич, поэтому можете говорить на «ты», я вас много младше по возрасту, — с благодарностью за понимание, склонил я голову.

— Тогда перейду к сути нашей встречи, — посерьёзнел он, повернувшись к Андропову, — Юрий Владимирович, насколько открыто я могу говорить с Иваном?

— У него полный доступ, — кратко ответил тот.

— Отлично, — обрадовался министр, — будет проще обрисовать картину.