Связь времен. В Старом Свете

Михаил Петрович Петров был уже тогда профессором, занимался физикой плазмы. Но порой отвлекался и на литературные труды. «Огонёк» напечатал несколько его рассказов. Однако зов науки оказался сильнее. Свой литературный дар Михаил использовал для устных историй. Несколько из них я впоследствии украл для своих романов — пора, наконец, выразить ему за них благодарность. Жена его, Мия Гильо, Мика, играла в литературе самую важную роль — была талантливым читателем.

Собирались по вечерам чаще всего у нас. Нам с Мариной досталась маленькая бревенчатая пристройка к хозяйской избе, состоявшая из комнаты размером в шестнадцать метров и кухоньки в три раза меньше. Наши дочери спали в комнате, а в кухоньке шестеро человек могли усесться лицом к стене перед полкой-столом, на которой теснились тарелки и стаканы. Электричество часто отключалось — тогда сидели при свечах. Но какие это были весёлые застолья!

Кроме постоянных членов колонии, часто наезжали гости из обеих столиц. В кухоньке места им не хватило бы, с ними общались при дневном свете, на берегу Великой. Рассматриваю старинные фотографии, вглядываюсь в дорогие лица, ворошу воспоминания.

Вот нагрянули Штерны — Люда, Витя и их дочь Катя, привезли баранье мясо. Шашлык дымится над углями костра, в золе печётся картошка, а рядом с огнём томится завёрнутая в листья кувшинок щука, только что подстреленная охотником Ефимовым. Поляна, получит название Первая шашлычная, в отличие от последовавших Второй, Третьей, Четвёртой. («Где встречаемся завтра?» — «На Третьей шашлычной!»)

Удачливый охотник

Вот Пётр Грязневич, арабист, только что вернулся из Южного Йемена, где он давно ведёт историко-этнографические исследования. Работая в качестве переводчика с группой советских врачей, он смог заглянуть в недоступный для посторонних мир: домашнюю жизнь мусульманского семейства. Марине нравятся его рассказы о тайном могуществе арабской женщины. Днём она покорно семенит по улице за мужем, который важно шествует, украшенный чалмой и кинжалом. Но вечером дома может распоясаться, распоряжаться и орать, как какая-нибудь русская бой-баба.

Ещё Грязневич описывал усилия советских дипломатов оседлать военный переворот в стране и затянуть её в орбиту своих сателлитов. Начинать они собирались с раскулачивания. «Как по-арабски будет кулак?» — «По-арабски кулак будет кулак, — отвечал Грязневич. — У них нет такого явления, нет и слова для него». Южный Йемен остался независимым, нераскулаченным, опасным, непредсказуемым, в чём впоследствии могли убедиться моряки американского крейсера «Коул», взорванного джихадистами в порту Адена в октябре 2000 года.

Время от времени приезжает отдохнуть главный режиссёр Ленинградского театра комедии, Вадим Голиков. Он дружит с Гординым, они вместе работают над разными театральными затеями. Управлять труппой, привыкшей подчиняться авторитету Николая Акимова, ох, как нелегко! И всё же Вадиму удалось поставить на сцене театра несколько великолепных спектаклей: «Село Степанчиково и его обитатели», «Тележка с яблоками», «Троянской войны не будет».

Семья Ефимовых на берегу реки Великой

Один летний сезон в соседней деревне провели Найманы. Наша Лена в свои одиннадцать лет уже «ставила спектакли» с местными детьми, и семилетняя Аня Найман, конечно, получала в них роли, так же, как и сын Гординых, Алёша. Дорога к Найманам занимала минут пятнадцать и проходила по пешеходному мостику через речку Алоль. Этот мостик мы пересекали в обе стороны много раз, и потом он всплывёт в чудесном Наймановском стихотворении, посвящённом Ефимовым, которое кончается строфой:

Что же привязанности все наши — благо ль, иго ль?
День каждый живя, мы умираем, Марина, Игорь!
Кому из Жеймяны, за берег держась, сказать: «Холодина!»?
Через Алоль где-то был к вам мост, Игорь, Марина.

Добирался до нас и враг всего банального, Серёжа Вольф, самим фактом своего появления, молчаливо признавая за нами — так мне казалось — хоть какую-то меру оригинальности. Впрочем, не исключено, что его просто влекли рыболовные загадки реки Великой. Стоя в резиновых сапогах по колено в воде, посреди листьев кувшинок, осенённый кустами бересклета, он прекрасно вписывался в псковские пейзажи. Казалось, и рыбы узнавали в нём знатока и пытались ошеломить полной непредсказуемостью: клевали в неправильное время дня, при неправильной погоде, на неправильную наживку, а чаще отказывались клевать совсем — на любую.

Друзья в квартире Ефимовых на канале Грибоедова № 9: Стоят Яков Гордин и Анатолий Найман, сидят Александр Кушнер, Тата Рахманова, Михаил Петров и Мика Петрова