Связанные

«Ещё бы они не испугались до смерти!»

Перед внутренним взором предстал опустевший хутор в Хельдере, темные глазницы окон, заунывный скрип старых петель на тёплом весеннем ветру, невыносимая вонь разлагающихся тел — и одинокий юноша, поседевший раньше времени и совершенно обезумевший от ужаса. Тогда они выяснили, что рах загнал его в старую развалюху на окраине и продержал внутри по меньшей мере с дюжину дней, внушая своей жертве всё более и более чудовищные кошмары, пока, наконец, окончательно не свела её с ума. Зачем эта падаль сохранила ему жизнь они так и не узнали: на первом же привале парень стянул у кого-то кинжал и с дикими воплями, что «она его выбрала» и «больше никогда не отпустит», перерезал себе горло.

Мартон хорошо запомнил невыразимый ужас и безысходность, которые увидел в глазах того юноши, почти своего ровесника. В тот день он кое-что понял: у раха не было какой-либо цели, он не желал справедливости или мести, он просто ненавидел их всех — ненавидел истово и слепо, и хотел лишь одного: что все, кому не повезло забрести в его владения, страдали. Сеять страх, охотиться на живых, пытать и убивать — вот для чего Великие силы отправляют этих существ в мир. Можно одеть раха в платье, научить хорошим манерам и правильной речи, но саму сущность этого чудовища изменить не получится. Никогда. Потому что рах — это зараза, язва, которую нужно вырезать любой ценой и прижечь калёным железом, пока она не превратилась в гангрену.

Но Кирис — Кирис, похоже, искренне верит, что у неё всё под контролем, что она сможет удержать монстра на цепи. Если это действительно так, то она либо не понимает, с кем связалась, либо эта магичка просто сумасшедшая. Рах вырвется, это вопрос времени; его влияние уже расползается по Формо, как вязкий дёготь по ткани.

«Если эта падаль только попробует к ним прикоснуться… Клянусь, я…» — но что именно он собирается делать, Мартон не знал, а потому лишь вновь бессильно ударился лбом о дверной косяк.

Впрочем, долго размышлять ему не позволили.

— Ты можешь войти, гвардеец. — Рах продемонстрировал отменный слух.

— Да уж без тебя бы ни за что не догадался, — проворчал Мартон, берясь за дверную ручку.

Первое, что бросилось в глаза — разительно преобразившаяся Кирис: в невозможно было узнать ту оборванку, которая повстречалась им в Шепчущем лесу. Девушка успела переодеться по моде торгового сословия; блестящие каштановые волосы свободно струились по плечам, живые серые глаза, которые привлекли его внимание ещё во время их первой встречи, ярко выделялись на отдохнувшем и посвежевшем лице. Странным образом она выглядела более собранной и, как бы ни было странным так думать, повзрослевшей — словно бы приняла на себя какие-то важные обязательства.

Она серьёзно кивнула Мартону и вместе с капитаном склонилась над столом с разложенными поверх картами и схемами Формо — не иначе им удалось собрать все существующие варианты. Рядом, вкрадчиво нашёптывая что-то в ухо Кирис в такт речи капитана, устроился вездесущий рах.

— Ты задержался, — констатировал Эйдон.

— Да, нужно было помочь слугам с некоторым, как они выразились, «совершенно неразрешимыми» затруднениями.

Мартон опустил сумки на пол и с неприязнью бросил в сторону призрака:

— Светлость, переведи для Кирис, что слуги не сумели спасти её одежду, и что я взял на себя смелость и посоветовал принести ей что-нибудь похожее.

Едва выслушав перевод, Кирис равнодушно махнула рукой.

— «Главное, чтобы одежда была удобной».

Мартон рассеянно кивнул и направился к столу. Можно было предположить, что она так ответит: Кирис совершенно не производила впечатления человека, который стал бы поднимать скандал на пустом месте.

— Кстати, между делом удалось узнать, кто распускает сплетни.

Эйдон на миг оторвался от карты:

— О? Только не говори, что это был Борру, тот южанин-слуга?

— А вот и нет! Его идеальность и совершенство, а в свободное время и наследник управляющего, Бравил-младший, — ехидно улыбнулся Мартон. — Есть большая вероятность, что все эти разговоры пошли именно от него.

На лице капитана застыла странная смесь удивления и разочарования. Мартон искренне надеялся, что ему никогда не придётся увидеть этот взгляд, обращённый к себе самому.

— Безответственный болван, — наконец, заключил капитан. — Нужно будет при случае сделать ему внушение… Впрочем, это дело пока терпит.

Мартон неплохо представлял себе, как может выглядеть «внушение» в исполнении капитана, а потому не сомневался, что вскоре у Бравила-младшего появится привычка записывать всё, что ему хочется сказать, на пергаменте и передавать капитану на проверку. Просто на всякий случай.

— А теперь к делу, — продолжал тем временем Эйдон. — Пока тебя не было, мы обсудили ситуацию с Её светлостью и Кирис, и составили план действий. Если всё пойдёт так, как должно, уже к утру жители Формо смогут вздохнуть свободно.

«Вот это уже разговор», — с готовностью закивал Мартон.

Он остановился у окна, привалился к подоконнику и скрестил руки на груди, всем видом показывая, что ждёт объяснения и приказов.