Связанные

Но было уже поздно. Бравил резко мотнул головой, и его затылок с силой врезался Мартону в лицо. Рука, удерживающая запястье юноши, ослабла — и тот мгновенно этим воспользовался, угрём вывернувшись из захвата и отскочив в сторону. Загнанный взгляд мазнул по разделочному столу, задержался на рукояти торчащего из туши топора — миг, и Бравил уже схватился за оружие.

Мартон почувствовал себя меж двух огней. Остановить раха, помешать ему убить ребёнка, и оставить за спиной безумца с топором? Или предотвратить непосредственную опасность, но позволить девочке умереть?

Однако ему не пришлось решать эту дилемму.

— Убью!.. — бешено вращая глазами, заорал Бравил и бросился вперёд.

Мартон отреагировал мгновенно. Сообразив, что выхватить палаш ему не успеть, он схватил со стола первый попавшийся предмет — им оказалась разделочная доска, — и с силой запустил его в лицо нападающему. Тот наотмашь рубанул топором, отбивая тяжёлый кусок дерева в сторону, — но поднять оружие вновь уже не успел, получив сильнейший удар в челюсть. Юноша потерял равновесие, взмахнул руками; Мартон поймал топор под обухом, отшвырнул в сторону; схватил Бравила за пояс, сгрёб ворот камзола — и рывком уложил противника на пол. Колено на шее и взятая на излом рука довершили дело.

«Девочка!», — холодея, вспомнил Мартон. Он вскинул голову — призрак по-прежнему удерживал что-то невидимое в паре ладоней над Аолой, и отпускать ребёнка не собирался. И что хуже всего, в светлых косах — ещё совсем недавно русых — отчётливо виднелись первые седые пряди.

Быстрее!

Как обездвижить Бравила? Надавить посильнее и пережать сонную артерию? Сломать руку, чтобы сыну управляющего больше не приходило в голову хвататься за топоры, ножи и вообще за всё, что может найтись на кухне? Свернуть ему шею? Мартон ужаснулся ходу собственных мыслей.

Но тут девочка дёрнулась всем телом и резко втянула воздух, так, будто бы с неё упал тяжёлый камень и она впервые за долгое время вздохнула полной грудью. Кирис выждала мгновение, другое, пошатываясь приблизилась к призраку, осторожно тронула раха за плечо — и Мартон, ошарашенный увиденным, притронулся к лицу свободной рукой, как если бы собирался придержать отвисающую челюсть.

Рах, пусть и неохотно, разжал хватку, выпуская свою жертву.

— Она будет жить. — произнёс призрак, поднимаясь на ноги, и в тишине эти слова прозвучали подобно грому, несколько раз отразившись от стен.

Мартон недоверчиво посмотрел на Эйдона — рахи не отпускают своих жертв! — и увидел, как тот медленно расцепляет словно бы онемевшие пальцы и отнимает ладонь от оружия. Одновременно с этим Кирис бессильно упала на стул, опёрлась локтями о стол и обхватила голову, взъерошив волосы. Сказала что-то слабым голосом, ни к кому, на первый взгляд, не обращаясь — слишком мало, чтобы посчитать это более-менее подробной инструкцией, но достаточно для короткого распоряжения, вроде «разбирайся сама» или «дальше без меня».

Кажется, именно так всё и было. Аккуратно сложив перед собой руки, аристократка обернулась к Мартону:

— Я желаю приблизиться к этому человеку.

«Больше ничего не хочешь?» — зло подумал он, но тело, будто и вовсе без участия воли, уже подчинилось завуалированному приказу, рывком усаживая пленника на колени. Тем временем Эйдон, который, как мнилось, решил во что бы то ни стало доиграть свою роль, занял место по праву руку от своей «госпожи», готовый в случае нужды сразу же принять любую грозящую ей опасность.

Как бы ему ни было противно, Мартон вынужденно согласился, что сейчас это было, пожалуй, лучшим из возможного: мало ли какими силами наделяла вельменно народная молва, так почему бы этим не воспользоваться и не скрыться за ореолом таинственности и аристократического престижа?

Мартон вновь заломил Бравилу руку, так, чтобы в случае нужды одним движением сломать запястье и, как сухую ветку, одним пинком переломить локтевой сустав. И всё же, делать это ему совсем не хотелось, а потому он наклонился к уху юноши и тихо пообещал:

— Одно движение в сторону госпожи, и руку не спасут даже маги из семьи Конти.

Напряжение, раздражение, гнев, — всё это прорвалось наружу, и обрушилось на Бравила, который, к немалому облегчению, не стал испытывать судьбу и воспринял предупреждение со всей серьёзностью. Настолько, что по мере приближения той, кого он считал вельменно, он всё больше отклонялся назад.

— Я буду говорить с тобой, торговец, — остановившись на безопасном расстоянии, равнодушно объявила аристократка. Она взяла небольшую паузу, будто бы давая возможность оценить оказанную честь, и, когда решила, что произвела должный эффект, заговорила снова:

— Моя спутница полагает, ты обладаешь даром. Это правда?

Бравил не ответил, только сердито засопел и отвернулся. Его собеседница, как и следовало ожидать от не испытывающего эмоций призрака, оставила это без внимания и, не дождавшись ответа, показала пленнику раскрытую ладонь.

— Что ты видишь?