Связанные

Мартон закрыл глаза и глубоко задышал, чтобы сдержать удушающую волну ненависти. Это было выше его сил. Ему хотелось кричать — нет, орать; разрубить ненавистный ему призрак на куски, голыми руками разорвать мерзкую тварь на части. И только полное, почти флегматичное спокойствие капитана, напоминающее юноше о долге и дисциплине, удерживало его от безрассудных действий.

— Его Величество с отрядом, должно быть, уже выдвинулся к Формо, — задумчивый баритон Эйдона привёл Мартона в чувство.

— Возможно, — тот раздражённо повёл плечом. Голос чуть дрожал от напряжения. — И что?

— А то, что наша магичка — нужно было всё-таки узнать её имя — едва ли захочет здесь оставаться. Куда, по-твоему, она направится?

Молодой гвардеец оторвался от работы и задумчиво покрутил в руках тряпицу с абразивом. Он сразу понял, к чему клонит капитан: почему бы не сопроводить девушку не к Сальвийскому холму, куда она наотрез отказывается идти, а совсем в другую сторону, к Формо, где она как бы случайно столкнётся с Его Величеством? Он и сам уже думал об этом, но план, на первый взгляд такой простой и очевидный, всякий раз разбивался о многочисленные «если». Если Его Величество король Герран действительно оставил Сальвийский холм и отправился именно в Формо — а никаких гарантий это у них не было и быть не могло. Если они доберутся до посёлка раньше или одновременно с Его Величеством, что само по себе было невозможно — как пешим угнаться за конными? И, наконец, самое главное: если рах вообще позволит им заговорить со своей хозяйкой — всё это время призрак жёстко пресекал любые попытки к ней приблизиться.

И всё же лучшего плана у Мартона не было.

— Так, может, поговоришь с ними? Ты вроде понравился её светлости.

В ответ на это замечание Эйдон лишь криво усмехнулся. Это было правдой: в тех редких случаях, когда раху было от них что-то нужно, призрак действительно обращался к нему. Чем была вызвана такая симпатия, Эйдон не знал, но к исходу первого дня им даже удалось наладить своего рода взаимовыгодный обмен. Сначала рах довольно бесцеремонно потребовал половину их рациона и, получив желаемое, надолго потерял к гвардейцам всякий интерес; но стоило ему заметить, что они с Мартоном экономят воду, как призрак сразу же указал на неприметный ручей всего в двадцати шагах от лагеря.

Отношение же к Мартону можно было описать не иначе как «холодное презрение»: по большей части призрак демонстративно его игнорировал — хоть и постоянно держал под надзором. На этот счёт у капитана было только одно, пусть и довольно сомнительное объяснение: рах делал это исключительно ради того, чтобы позлить Мартона и вывести того из себя. Но вот зачем ему это понадобилось, на это у Эйдона ответа не было.

Впрочем, он не заставил себя ждать.

— Эй ты, светлость! — Мартон вдруг вскочил с места и замахал в сторону магички и её призрака руками: — Не позволяй ей пить слишком много!

Однако было уже слишком поздно: будто влекомая духом противоречия, девушка основательно приложилась к фляге с неразбавленным тонизирующим бальзамом. Уже в следующее мгновение глаза её полезли на лоб; давясь приступами мучительного кашля, магичка бешено заозиралась по сторонам в поисках хоть чего-нибудь, что помогло бы ей унять пожар в горле.

Мартон с досадой хлопнул себя по бедру:

— Да три шпиля Больфано тебе в… в спину! — Под суровым взглядом Эйдона гвардеец в последний момент смягчил ругательство и, словно оправдываясь, добавил уже тише: — Так ведь горло себе сожжёт…

Эйдон насмешливо улыбнулся: и правда, отчего же призрак не желает иметь с юношей никаких дел?

— Вежливость, Мартон. — Капитан подхватил собственную флягу с водой и тяжело поднялся с земли. — Помяни моё слово: вежливость откроет перед тобой множество дверей.

Гвардеец проворчал что-то неразборчивое, но Эйдон, всё ещё посмеиваясь, уже медленно ковылял в сторону соседнего костра. Лучшей возможность завязать разговор могло больше не представиться.

* * *

Что бы ни плескалось внутри «позаимствованной» призраком фляги, содержимое её было поистине ужасным. От горечи у Кристины выступили слёзы, в обожжённом горле першило, на языке остался резкий привкус спирта; девушка глубоко задышала, энергично обмахивая мгновенно вспыхнувшие щёки руками.

— Боже, ну и отрава… — прохрипела она.

В голове мелькнула абсурдная, хотя и несколько запоздалая мысль: а что, если во фляге могла оказаться какая-нибудь техническая жидкость, вроде полироля или слабой кислоты? Может, как раз об этом и кричал им Мартон? Идея, тем не менее, была настолько нелепой, что девушка только скептически хмыкнула — и тут же снова зашлась сдавленным кашлем.

Между тем Хель отнеслась к этому замечанию со всей серьёзностью. Фляга, будто сама собой, перекочевала в руки светловолосой, после чего та быстро поднесла горлышко к носу. Секунду спустя, явно не удовлетворившись результатом, Хель пролила несколько капель рубиновой жидкости на сложенную лодочкой ладонь.

— Annmiir. — Хель проследила, как напиток просачивается сквозь её руку и алым дождём проливается на землю. — Тебе это не повредит.