Связанные долгом

Мне было немного стыдно испытывать такое воодушевление после того, что случилось вчера, и что могло случиться с нашей малышкой, но у меня было слишком много надежд, чтобы позволить беспокойству затмить мои эмоции. Данте поднял бровь.

— Сомневаюсь, что кому-то потребуется напоминание.

Я рассмеялась.

— Биби сказала то же самое. Но это мило, правда?

Его рука обвилась вокруг моей талии.

— Мило. Но я думал, ты не знала, девочка это или мальчик?

— Я и не знала, но Биби захотела купить одинаковые комбинезоны. Она очень надеялась, что будет девочка, чтобы наши дочери могли быть лучшими подругами. Она сойдет с ума от радости, когда я ей расскажу. — Я сделала паузу. — Ты уже сообщил своим родителям, что это девочка?

Данте слегка нахмурился.

— Я разговаривал с матерью прошлой ночью после того, как ты заснула. Она рада за нас.

— А твой отец нет?

— Он еще не связался со мной. Он, вероятно, пытается молчанием показать мне свое недовольство.

— Серьезно? Не то чтобы у нас была возможность выбора — иметь ли дочь. И я терпеть не могу эту зацикленность на мальчиках. Девочка тоже достойна.

— Тебе необязательно меня убеждать, — сказал Данте. — Но мальчики воспринимаются как то, что укрепляет Синдикат, в то время как девочки — только слабое звено, которое мужчины должны защищать. Так всегда и было. Я не думаю, что это изменится в скором времени.

— Ты не знаешь, приняли хоть одну женщину в какую-либо Семью в Северной Америке или за ее пределами?

Данте криво усмехнулся.

— Это стало бы для меня новостью. И этого не случится. Я бы не хотел, чтобы моя дочь была частью Синдиката. Я хочу, чтобы она была в безопасности и защищена. Я не хочу крови у нее на руках и смерти в ее снах.

— Но ты хочешь этого для нашего будущего сына? — тихо спросила я. Данте убрал прядь волос с моего плеча.

— Таков уж порядок вещей, Вэл. Я буду защищать всех наших детей столько, сколько смогу, но, в конце концов, нашему сыну все же придется противостоять опасностям нашего мира. Но он будет сильным.

— Отец всегда держал моего брата Орацио в строгости, а твой собственный отец пытал тебя, чтобы ожесточить. Иногда я не хочу сына, потому что боюсь, что ему придется пройти через то же. — Я не думаю, что смогла бы наблюдать со стороны, как Данте подобным образом обращается с нашим сыном. Даже моя мать иногда защищала Орацио, когда папа был слишком строг. Не то чтобы он издевался над Орацио, как когда-то Фиоре над Данте.

— Мне придется быть строже с нашим сыном, но я не буду похож на своего отца, клянусь.

Я кивнула. Я ему поверила.

А затем почувствовала накатившую усталость, хотя еще ничего не делала.

— Мне надо принять душ. Хочу поскорее лечь.

Данте последовал за мной в ванную, не сводя с меня глаз, пока я снимала туфли. Я потянулась к молнии платья на спине, но Данте опередил меня. Его палец прошелся вдоль моего позвоночника, когда он расстегивал молнию, и я ощутила это всем телом, вплоть до кончиков пальцев на ногах. Платье упало к моим ногам. Теперь я осталась в одних колготках. Данте стянул их вниз по моим ногам, затем позволил своему взгляду медленное путешествие по моему телу и опустился передо мной на колени. Больше всего на свете мне хотелось упасть в его объятья и почувствовать его внутри.

Облизнув губы, я прошептала:

— Это будет нелегко.

Данте выпрямился, и выражение его лица подтвердило мои слова.

— Прими душ. Я подожду здесь на тот случай, если тебе станет нехорошо.

— Ты можешь принять душ со мной.

Данте поколебался, но кивнул. Когда он освободился от одежды и повернулся ко мне, я увидела, что он уже возбужден.

— Я думала, у тебя есть самоконтроль, — поддразнила я.

Данте помог мне зайти в душевую кабину.

— Он у меня есть, иначе мои пальцы уже погрузились бы в твое влажное тепло.

Он включил душ, позволив политься на нас теплой воде, закрыл дверцу кабинки и повернулся ко мне, обхватив мои бедра.

— Откуда ты знаешь, что я влажная?

Данте взял губку и нежно провел по моей груди и животу. Затем он наклонился ближе, пока его рот не оказался возле моего уха.

— Потому что видел это, когда стоял перед тобой на коленях. Ты была влажной для меня.

Да, была. Мне кажется, я никогда не хотела его сильнее, чем сейчас, когда нам запретили заниматься сексом. Мы намыливали друг друга губкой, иногда целуясь, и с каждым мгновением наше дыхание все больше учащалось. Эрекция Данте стала твердой и красной.

— Хочешь, я тебе отсосу? — прошептала я, прижимаясь к Данте. Он застонал, когда мои пальцы обернулись вокруг его члена, но затем остановил мои движения и убрал мою руку от себя.

— Нет, — прохрипел он. Он звучал не слишком убедительно. — Я в порядке.

Он развернул меня, прижав спиной к своей груди, и его эрекция оказалась зажата между его животом и моей спиной. Руки Данте обвились вокруг моего живота, прижавшись ладонями к моей коже, и он нежно поцеловал меня в шею.

— Думаю, нам пора выходить. Тебе нужно прилечь.