Связанные долгом

Глаза Данте устремились вдаль. Он не плакал. Не думаю, что он когда-либо позволял себе это перед кем бы то ни было, но в его глазах была глубокая печаль, которая разрывала мне сердце.

— Я убил ее.

Я дернулась в его объятиях, широко раскрыв глаза.

— Что ты сделал? Но я думала, что она умерла от рака.

— Да, умерла бы. Врачи сказали, что больше не в силах ничего для нее сделать. Она была дома, накачанная наркотиками большую часть времени, так что от боли она почти не страдала, но даже морфин в конце концов перестал помогать. Она попросила меня помочь ей освободиться от того кошмара, в который превратилась ее жизнь. Она не хотела провести остаток своих дней прикованной к постели, не в силах двигаться и корчась от боли. — Он умолк, и я заплакала, не сдерживаясь, несмотря на то, что сам он не мог. Я прижала руку к его груди, чтобы показать ему, что все в порядке, что я понимаю его. — Она хотела, чтобы я ее застрелил, потому что надеялась, что так для меня это будет легче, не таким личным. Я не мог так поступить. Не так. Не тем способом, каким я расправлялся с предателями и подонками, которые не стоили даже грязи под ее ногами. Я ввел ей инсулин, она заснула у меня на руках и больше не проснулась.

— Я не знала. Мне всегда говорили, что ее смерть наступила из-за отказа внутренних органов.

Его темный и затравленный взгляд остановился на мне. Данте провел пальцем по моим щекам, вытирая слезы.

— Я хотел, чтобы все так думали. Я никому не говорил.

Я задрожала рядом с ним, слишком подавленная, чтобы что-то сказать, и уткнулась лицом ему в шею, нуждаясь в его тепле и аромате. Данте нежно поглаживал мой живот.

— Если бы я только знала, то не давила бы на тебя так.

— Вэл, ты на меня не давила. Женившись на тебе, я дал клятву заботиться о тебе и стараться стать хорошим мужем, а я не привык относиться легкомысленно к своим клятвам. Я человек чести, и все же не выполнил обещаний, которые дал тебе.

— Но почему ты согласился на женитьбу, если знал, что будет так тяжело?

— Мой отец хотел, чтобы я женился, и я знал, что начинаю выглядеть слабым потому, что не мог отпустить Карлу, поэтому сделал то, что, как считал, будет лучше для моих притязаний на власть. Казалось, ты была для меня идеальным вариантом.

Это прозвучало так, как будто не была, но я его не перебивала.

— Я думал, что ты не захочешь близости так скоро после смерти своего первого мужа.

При упоминании об Антонио у меня перехватило горло, но я справилась с этим.

— Я бы так и поступила, если бы мы любили друг друга или у нас было что-то, хоть немного похожее на настоящий брак.

— Я не виню тебя за желание чего-то настоящего после того, как Антонио просто использовал тебя. Что еще хуже, ты вышла замуж за другого мужчину, который тоже использовал тебя в своих целях. — Он тяжело вздохнул.

— Так значит, когда ты решил жениться на мне, спать со мной ты не собирался?

Данте мрачно засмеялся.

— Я не так благороден. Нет, я думал, что исполню супружеский долг, а потом буду спать с тобой, когда захочу, без всякой эмоциональной привязанности.

— Тогда почему ты не взял меня в нашу первую брачную ночь или в последующие дни?

— Я хотел. Приведя тебя в свою спальню той ночью, я не мог думать ни о чем, кроме как сорвать твое платье и взять тебя. Я был зол. Я хотел трахать тебя до тех пор, пока не избавлюсь от этой злости, но потом ты выпорхнула из ванной в этой скромной шелковой ночной рубашке, моя жена, выглядящая как истинная леди, и этот твой гребаный взгляд, полный надежды и неуверенности… И я понял, что не смогу тебя так использовать.

Мои губы приоткрылись в удивлении.

— Ты догадался, что у меня никогда не было мужчины?

— Нет, — покачал головой Данте. — Я бы сказал, что ты была неопытна в своих заигрываниях и попытках соблазнить меня, но я подумал, что твой первый муж доминировал в спальне и не разрешал тебе проявлять инициативу, хоть это и не соответствовало моему мнению об Антонио.

— Что, я настолько была неуклюжа в соблазнении? — спросила я, смущенно хихикнув. Казалось невероятным разговаривать с Данте вот так открыто. А нежиться в его объятиях без его попыток отстраниться — еще лучше.

Губы Данте скривились в усмешке.

— Я человек, гордящийся своим самообладанием. Уж поверь, большинство мужчин не смогли бы противостоять твоему очарованию. По правде говоря, когда я узнал, что буду первым, сдерживаться стало еще труднее. Это, наверное, чисто мужская фишка, но я хотел пометить тебя.

— Это звучит слишком анималистично.

— Так и есть. До того, как женился на тебе, я не хотел неопытную невесту, но как только узнал о тебе правду, мне было тяжело думать о чем-то другом, кроме как сделать тебя своей. — Взгляд Данте опустился на мой круглый живот, на котором все еще покоилась его рука. — И знание того, что ты носишь моего ребенка, заставляет меня гордиться, хотя на самом деле это не то, что должно вызвать подобное чувство во мне. В конце концов, оплодотворить свою жену — не настолько большое достижение.

Я покачала головой с улыбкой, которая медленно угасла на моих губах, когда мои глаза нашли Данте.