Связанные Любовью (ЛП)

– Я никогда не убью тебя, Маттео. Ты – моя плоть и кровь. Ты знаешь, что я доверю тебе свою жизнь.

Маттео по-акульи усмехнулся.

– Лука, мы оба знаем, что это неправда. Мы – убийцы. Мы оба знаем, что убьем друг друга, если спровоцировать нас. Твое уязвимое место это— Ария.

Я ничего не ответил, потому что он был прав.

– Если даже всего несколько пошлых слов взбесили тебя настолько, то я знаю, что произойдет, если я когда-либо причиню ей вред.

Моя еще сильнее сжал стакан, но заставил себя усидеть на месте.

– Ты не навредишь ей, это пустой разговор. И ты – мой брат, Маттео. Ты и Ария – единственные люди, о которых я забочусь.

Он кивнул. Когда напряжение спало, Маттео наклонился и ударил меня по плечу.

Я усмехнулся.

– Ты знаешь, как разозлить меня.

– В этом деле я лучший, – засмеялся Маттео, а затем на редкость серьезно добавил: – Я бы сделал то же самое, если бы ты оскорбил Джианну.

Я вздохнул. Мне хотелось забыть, что он попросил ее руки и что их помолвка должна состояться через три недели. Это будет кошмар. Все знали это, кроме Маттео. Он все еще верил, что брак с рыжей сукой будет охеренным приключением. Увеселительная прогулка сквозь адское пламя, без сомнений.

Телефон зазвонил, и я застонал, когда увидел на экране имя Нины, моей мачехи. Сегодня я уже пытался безуспешно дозвониться ей, чтобы сказать, что нам нужна яхта, и сейчас она, наконец, перезвонила. Я почувствовал, как во мне поднимается уже привычная волна презрения к ней.

Маттео глянул на экран и поднялся:

– От меня приветики не передавай. Я, пожалуй, пойду и поговорю с нашими младшими боссами и капитанами.

Он задержался перед зеркалом у двери и поправлял свои темные волосы до тех пор, пока не остался доволен своим отражением, а затем неторопливо вышел. Я закатил глаза. Тщеславный ублюдок! Будто бы моим солдатам было не насрать, как я выгляжу.

Мой телефон продолжал звонить. Я должен был поговорить с Ниной, а потом весь вечер слушать бредни дядюшек, тогда как в постели меня ждала невероятная женщина. Я ответил.

– Нина.

– Лука, дорогой, ты звонил мне?

Дорогой? Мы оба знали, что едва выносим друг друга. Я ненавидел ее с того момента, как она вышла за моего отца, а мне тогда было десять. Иногда я жалел мачеху, когда мой папаша-садист избивал ее, но сразу же переставал ей сочувствовать, когда она вымещала свою обиду на служанках. Она была из тех, кто воткнет нож в спину – такими были многие женщины в нашем мире. Может, так было из-за того, что не существовало другого способа защититься, а, может, им просто становилось скучно. Прежде чем я узнал Арию поближе, я переживал, что за безупречной внешностью скрывается гадина, но она была чертовски идеальна и внутри, и снаружи. Я был ужасно рад, потому что если бы со мной рядом была женщина типа Нины, все могло закончиться плохо.

– Через четыре дня мне нужна яхта отца. Ты можешь провести следующие две недели в нашем загородном доме, если не хочешь возвращаться в Нью-Йорк, – сказал я ей.

– Я где-то в районе побережья Сардинии. Неужели ты ждешь, что я вернусь лишь потому, что ты решил отдохнуть, – огрызнулась она.

Я был слишком снисходителен к ней с тех пор, как три недели назад умер отец.

– Ты сделаешь то, что я сказал, Нина. Отныне я Дон, и лучше бы тебе вспомнить, что я – сын своего отца. Или ты забыла, на что я способен?

Повисло молчание. Мне не нравилось причинять боль женщинам, но вскоре после ее свадьбы с отцом я застал ее в тот момент, когда она била Маттео. Мне было только десять, но я был уже одного с ней роста и к тому же силен. Я схватил ее за горло и, вероятно, не отпустил бы, если бы в этот момент не вошел отец. Нина увидела это в моих глазах – то, что я был убийцей. Отец не оставил на ней живого места за то, что тронула его сыновей, хотя сам постоянно пытал меня и Маттео, желая сделать сильнее. Через год я впервые убил, а через шесть лет – раздавил горло своего кузена. Это то, что я хотел сделать с Ниной, когда она причинила боль моему брату. Нина знала это.

– Как ты можешь просить меня вернуться, если знаешь, что я все еще скорблю? – Она добавила в свой голос эту раздражающую дрожь, будто бы была готова разреветься, хотя мы оба знали, что это не так.

– Не лги, – прошипел я. – Ты ненавидела папашу так же, как и я. Ты хотела сама его убить, так что не притворяйся, что печалишься из-за его кончины. И не рассказывай мне, будто бы не позволила какому-то шкиперу-малолетке выебать из тебя мозги на гребанной отцовской яхте.

Нина прочистила горло. Неужели она думала, что у меня нет связей на Сицилии? Мой двоюродный дед был там Доном Семьи, и, конечно же, один из его людей приглядывал за ней. Я видел ее фотки с двадцатилетним шкипером и что они делали на столе. Она ничуть не выглядела скорбящей. Сейчас Нине чуть за тридцать, поскольку в тот момент, когда ее заставили выйти за папашу, ей было только девятнадцать. И мне было глубоко по хер, если она отрывается, пока это не становится для меня проблемой.