Связанные одной смертью

«Зато Катя переживать на мой счет будет меньше», — мысленно заключил Эйнар и продолжал собирать силы, чтобы активировать одно из древнейших заклинаний.

— Дай угадаю… После вашего ритуала человек не выживает, — холодно произнес Суртэн, и в его руке неуловимо быстро появился кинжал.

— Тебе это не потребуется. Я проведу обряд обретения истинного огня, вытащу твою сестру, после чего самоустранюсь, — спокойно проговорил элементаль.

Суртэн одарил огневика пристальным недоверчивым взглядом, и Эйнар пояснил:

— После снятия ограничения я получу доступ к скрытым резервам силы, но потеряю разум. Останется единственная конкретная цель, различать своих и чужих я буду не в состоянии. Поэтому тебе лучше не вставать у меня на пути, на всякий случай. Дождись, когда разделаюсь с сородичем и удостоверюсь, что Катя цела.

— А после? — глядя, как элементаль вспарывает себе предплечье, спросил наемник.

— Я выгорю. И наступит смерть.

В голосе огневика не было ни капли сожаления или сомнения. Он уже чертил над своей окровавленной рукой огненные руны, которые одна за другой впитывались в его кожу. Фигуру элементаля охватило легкое красноватое сияние.

— Меня устраивает подобный расклад, — спокойно заявил Сур и отошел за спину бывшего союзника.

Эйнар в ответ лишь усмехнулся. Ничего иного от наемника он не ждал.

— Позаботься о ней, — попросил огневик.

— Не переживай об этом, — откликнулся Суртэн.

Коротко кивнув, элементаль повелительно воскликнул:

— Daset acino!

А в следующий миг Эйнарилора охватило призрачное пламя. Его глаза полыхнули рубиновым огнем, а лицо утратило всякое выражение, застыв каменной маской. Рана на руке исчезла в одно мгновение, словно и не существовала. Элементаль потерял всякое сходство с человеком, больше напоминая демона из темного мира Ларга.

Исходивший от огневика жар и устрашающая своей мощью сила заставили бы любого обратиться в позорное бегство. Но Суртэн продолжал наблюдать за изменившимся союзником и намеревался отправиться за ним, чтобы проследить за предстоящей битвой.

Внезапно тело наемника пронзила нестерпимая боль. Он пошатнулся и упал на колени. Судорожно вдохнув сквозь сжатые зубы, Суртэн попытался отстраниться от неприятных ощущений, но очередной отголосок чужой агонии вывел его на новый виток боли.

Мужчина поднял глаза и увидел лишь вспышку стремительно умчавшегося на выручку Катерине элементаля.

— Только попробуй не успеть, я тебя на том свете достану, — сипло прошептал Суртэн, теряя сознание.

Тишина, непроницаемая темнота и абсолютное одиночество, в котором собственные мысли настолько громкие, что хочется заткнуть уши.

Я умерла. Вот так быстро и неотвратно…

Еще недавно меня скручивала нестерпимая боль, за считаные секунды охватившая каждую клеточку. Она заставляла биться в истерике о защитный барьер, желать лишь одного — сбежать, укрыться, прекратить эту невыносимую пытку. Агония терзала тело и пронизывала сознание, доводя до безумия, и не отпускала ни на миг.

Теперь все исчезло.

И что дальше? Я так вечность буду висеть в непонятной черноте?

На встречу с архангелом Гавриилом я, конечно, не рассчитывала, но ожидала хотя бы яркий манящий свет в конце туннеля увидеть.

Если всевышние силы ждали от меня посмертного смирения, то очень зря. У меня в груди клокотала злость, которая с каждым мгновением разгоралась все сильнее.

И раз уж меня не пускают дальше, то пусть вернут обратно! В качестве призрака я с радостью замучаю Асверга ночными завываниями и громыханием цепей.

Желание сделать уже хоть что-то оказалось настолько нестерпимым, что я попробовала пошевелиться. Вот только тело совершенно не чувствовалось, словно его и не было.

Хотя почему — словно? Оно вполне могло уже обратиться в пепел.

Но думать о плохом и сдаваться я не пожелала. Магию тоже попробую, — решила я и постаралась дотянуться до артефакта.

И тот неожиданно откликнулся!

Меня мгновенно охватило пламя, а по коже пробежали колючие молнии, пробуждая ощущения. Вот только не успела я обрадоваться, как снова взвыла от боли. Казалось, что огонь внутри меня скручивается в тугие вихри. Он, как профессиональный скульптор, лепил заново мое тело.

Я мысленно продолжала призывать силу артефакта и старалась не выпускать образ рубина из своего сознания ни на секунду, несмотря на далеко не самые приятные ощущения. В голове крутилась лишь одна мысль: «Он просто обязан меня защитить! Я хочу жить!»

Когда сознание оказалось на грани отключки, боль неожиданно отступила, оставив ощущение непередаваемого облегчения, сравнимого с чистейшим экстазом.

Я поднесла к глазам пылающие ладони.

Забавно, я соткана из огня…

Неожиданно память подбросила знакомый образ: нестерпимо сияющая и испускающая волны жара фигура Эйнара, которую мне показал рубин в таверне. И до меня дошло, что теперь — по крайней мере, в этом пласте реальности — мы с элементалем выглядим одинаково. Подозрительно одинаково…