Связанные прошлым

— Отпусти меня, Данте! Отпусти меня!

— Инес, успокойся, — настаивал я.

Она сверкнула глазами.

— Ты бы успокоился, если бы на месте Серафины была Анна? Если бы там оказался ее палец или ухо? Не смей больше говорить мне, чтобы я успокоилась, слышишь?

Инес всегда была уравновешенной, спокойной женщиной. Она никогда не кричала на меня. Пьетро наконец поднялся на ноги и обошел стол, прижимая Инес к себе.

— Инес, позволь нам….

— Нет! — прошипела Инес и оторвалась от Пьетро.

Она, шатаясь, подошла к Сэмюэлю, который даже не пытался сопротивляться, когда она вырвала сверток из его рук и разорвала его. Из пакета выпала белая простыня. Она упала на пол мягкими волнами, демонстрируя кровавое пятно.

Инес издала сдавленный звук. На мгновение мы все замерли. Не было никакой ошибки в том, что означала эта кровь.

Сэмюэль наклонился, поднял листок бумаги, прикрепленный к простыне, и начал читать тихим, дрожащим голосом:

Дорогой Данте, Данило, Пьетро и Сэмюэль,

Уверен, что вы собрались в это непростое время вместе. Это позволяет мне преподнести свой подарок всем вам. Делиться значит заботиться, верно?

Я всегда думал, что традиция кровавых простыней Фамильи была нелепым пережитком прошлого, но должен сказать, что поменял своё мнение. В этом есть что-то очень приятное, в представлении доказательства своей победы своим противникам. Вы будете счастливы услышать, что я дал Луке знать, как позаимствовал традицию его Фамильи, чтобы отправить вам очень наглядное послание. Он передает вам привет.

На тот случай, если ваши измученные беспокойством мозги не смогут расшифровать эту простынь, позвольте мне изложить вам по буквам. Эта прекрасная девственно-белая простыня свидетельствует о том, что Серафина лишилась девственности.

Пьетро, должен сказать, чтобы ты запустил фейерверк. Она боролась со мной зубами и ногтями, защищая свою честь. Это делало мои притязания на твою прекрасную дочь еще более развлекательными.

Голос Сэмюэля перешел в хрип. Инес упала на колени и заплакала. Слезы текли по лицу Вэл, ее пальцы дрожали у рта, полные ужаса глаза смотрели на меня.

Данило уставился на простыню, его лицо застыло, руки безвольно повисли рядом.

Пьетро стоял спиной к нам, его плечи дрожали. Мои мускулы сжались в состоянии шока и гнева, настолько глубокого, что угрожали разрушить стены, которые я строил десятилетиями.

Сэмюэль продолжил читать, его голос был прерывистым и мучительным.

Интересно, что ты сейчас чувствуешь, Данило, зная, что я взял то, что тебе было обещано?

А ты, Сэмюэль, зная, что я осквернил твоего близнеца? Что она жестоко страдала из-за того, что ты посмел ступить на мою территорию. Надеюсь, урок усвоен?

А как насчет тебя, Данте? Что ты чувствуешь сейчас, когда не смог защитить одного из своих, потому что был слишком горд, чтобы признать свое поражение? Надеюсь, твоя гордость стоит того, чтобы увидеть доказательство, как Серафина страдала от моих рук, или я должен сказать члена?

Может, твоя гордость и не является твоим падением, но это точно падение твоей семьи, Холодная Рыба.

С уважением,

Римо

(P.S. один раз не в счёт, верно? Может, я смогу послать вам второй комплект простыней.)