Связанные (СИ)

Сжимает, чувствуя, как под тыльной стороной ходуном ходит кадык. Том возмущенно хватает ртом воздух, жмурится — до вереницы кругов под веками — и требовательно скребет раскрытой рукой по ноге Остерфилда.

Очень, очень чувствительный Том.

— Возможно, — выдыхает наконец, явно с трудом, и голос хрипит, как сорванный. — Провоцирую их точно так же, как ты, Хаз, меня.

Глаза раскрывает и рывком — прямо как свой гиперактивный марвеловский герой — прочь с коленей. Садится резко, но не соскакивает с дивана. Напротив: разворачивается, нависает над Харрисоном, придавливает к разбросанным подушкам весом своего тела.

Заглядывает в глаза сверху вниз, весь изогнувшийся, пластичный, горячий, как наваждение. Перевозбужденный, как настоящий подросток. А Хазу почему-то казалось, что они оставили этот этап позади.

— Выводишь меня, а потом бесишься, почему пощу тебя везде. Потому что, черт, ты весь такой, — глаза шальные, пьяные, так и мажут по лицу взглядом полубезумным, — сводящий с ума.

Сильное заявление. Хаз улыбается — шире, чем несколько минут назад — в полураскрытые, искусанные губы. Дыхание горячее, близкое, мятное опаляет ему щеки. Он бережно кладет руки на чужую поясницу, тянет на себя, заставляя оседлать бедра.

Они похожи на оборзевших и дорвавшихся друг до друга юнцов, но, если честно, ему плевать. Главное только, чтобы такое не попало в социальные сети — а то массового сердечного приступа не миновать.

— Люблю твои комплименты.

— Ты меня порой вынуждаешь, — Том опускается на руках на пару миллиметров, кусает за губу, касается решительно, но осторожно. — Это глупо, Харрисон. Перестань быть панически настроенной истеричкой.

— Истеричкой?

— То, что есть у нас сейчас, будет всегда, я гарантирую. И неважно, знают фанаты или нет, — Холланд целует, и это до умопомрачения, до крайности сладко и горячо. — Мою любовь к тебе это не изменит.

— Пообещай мне.

Хаз не очень хочет быть сентиментальным, но это Том, это его маленькое личное солнце, рядом с которым он просто не может вести себя по-другому. Остерфилд оставляет мокрые следы на его скулах и заглядывает в глаза.

— Пообещай.

— Обещаю, — у Тома на дне зрачков пляшут чертенята, а еще он щекочется носом и почти что смеется в поцелуй. — А теперь прижми меня крепче и повернись направо как можно медленнее. Джейкоб, кажется, давно стоит на пороге. Ты же не оторвешь ему руки за одну-единственную фотографию?

========== “Не по-гейски” ==========

Харрисон щурится на солнце за стеклом, а потом неспешно откладывает полотенце, и, окей, когда-нибудь после, много-много лет спустя Том научится смотреть на него без обожания. У Остерфилда светлая кожа — слишком-слишком мягкая — и мышцы легко проследить на плечах и предплечьях. А еще она сладкая, и не то чтобы Том пробовал ее на вкус. Просто…

“Не по-гейски, бро. Совершенно не по-гейски”.

— Залезаешь?

— Как всегда, первый, — улыбается Хаз, спускается по ступеням, и всплески обволакивают его со всех сторон.

— Второй, — хихикает Холланд и прыгает следом: почти с разбегу, бомбочкой, так что брызги окатывают с головой.

Хаз фыркает, отряхивается и, стоит ему только вынырнуть, как тут же заталкивает обратно. Давит пальцами на плечи, касается шеи и макушки, щекочет затылок. И, наверное, это должно выглядеть — чувствоваться — менее интимно и горячо.

Наверное. А пока что Том почти дошел до точки кипения — своей и воды.

Он стряхивает руки с плеч, отталкивается ногами от бортика — и мигом, к противоположной стенке. Хаз практически не успевает удивиться.

— Ты в порядке? — спрашивает, а у самого в глазах беспокойство пополам со смешинками, и, ладно, волосы торчком и косая улыбка делают его еще желаннее.

— Конечно.

“Конечно, если бы не чувствовал себя как перевозбужденный подросток”.

Том кусает губу, сжимает зубы до скрипа и сосредотачивается на том, что пришел сюда плавать. Отдыхать, расслабляться. Не_думать_о_Харрисоне.

Хаз подплывает к краю, подтягивается и плавно воцаряется на бортике. Ну прямо порно какое-то, а ведь Холланд даже не просил.

— Тогда улыбочку, — у Хаза в руках мобильник, и он щелкает кнопкой, улыбается во все тридцать два.

Тому кажется (или нет?), но его собственная физиономия на заднем плане не выглядит столь же красиво и жизнерадостно.

— Что-то ты раскис, бро, — Харрисон передает ему камеру, стараясь держать ее над водой, пихает локтем в бок. — Что ты? Джейкоб скоро подтянется, не переживай.

Том и не собирался. Джейкоб всегда подтягивается, и, да, рядом с ним действительно проще, потому что Хаза загораживают плечом, и это не позволяет Тому сорваться.

А сейчас — его же ничего не держит.

— Моя очередь, — лихо забирается по лестнице, настраивает мобильник на селфи. — Только будь чуточку менее горячим, ок?

Нажимает пару раз, тут же перепроверяет. Хаз на снимках — маленькая звездочка, только голова из воды видна, ничего особенного, но у Холланда сводит скулы.

— Еще раз, — бросает лаконично и строго. — Повторюсь: чуть меньше секса в позе. Слышишь, солнечный?

Смешок Харрисона заглушает щелчок. Секунда — и готова новая фотка, в разы лучше, в разы годнее, в разы…