Связанные судьбы

На ярмарку Полли все-таки поехала. В сопровождении Демьяна, который прямо из машины общался с главами городов – очень конкретно, вежливо, выслушивая отчеты, задавая вопросы по текущим проблемам. Его память вмещала массу информации, и принцесса с затаенной гордостью поглядывала на будущего мужа и даже старалась его не отвлекать. И, приехав на расположившуюся на окраине, на одной из заснеженных площадей ярмарку – сочную, яркую, пахнущую сладким ягодным взваром и терпкой дубленой кожей, жареным мясом и соленой рыбой, – впала в совершенный восторг. С удовольствием знакомилась с людьми, которые смотрели на нее как на чудо. Впрочем, все быстро сменили настороженность и почтительность на улыбки и пожелания счастья – так искренне сияла южная принцесса, так радостно ахала от удивительных поделок: от ножей из моржовых клыков до теплых переносных жилищ-яранг, покрытых оленьими шкурами. И пусть смеялась непривычно открыто и громко, и жесты были слишком порывистые, несдержанные, – зато с удовольствием принимала подарки, дудела в тонкие костяные трубочки и в глиняные свистульки, пробовала пастилу из раскатанных и высушенных на солнце лесных ягод, пила обжигающий чай с топленым молоком и солнечным медом, каталась на оленьей упряжке, гладила больших синеглазых белых лаек, готовящихся к соревнованиям. И в конце, не подозревая, что теперь по всей стране пойдет слух об удивительной и веселой будущей королеве, со смехом и уговорами затащила Демьяна в жилище к шаману. Ей было хорошо, и она уже любила и эту холодную землю, и ее разных людей и берманов, живущих в мире. Просто задыхалась счастьем от всего этого – от красок, от мужчины рядом, от впечатлений, от солнечного морозного утра.

В яранге, за плотным пологом, оказалось темно и жарко – посреди жилища был выложен очаг, прямо на брусчатке площади. Тлели угли, весь пол был укрыт шкурами. Сильно пахло спиртом, по́том, хвоей и травами. Самого шамана притихшая краснощекая Полли даже не заметила поначалу, громким шепотом спросила у зашедшего за ней Демьяна: «Где же он?» И только потом увидела, что за очагом, в ворохе шкур, сидит даже не желтолицый – совершенно коричневый маленький старик. С глазами-щелочками, неровными, сальными черными волосами и сморщенным лицом, тепло одетый, жующий что-то. Сплюнул прямо в очаг – угли зашипели, и по яранге разнесся запах табака.

– Приветствую, зрячий Тайкахе, – уважительно сказал Демьян и уселся у очага, скрестив ноги. Поля, подумав и подобрав шубку, тоже опустилась на пол – холода от камней не чувствовалось. Шаман не отвечал, раскачивался, бормотал что-то. Достал из вороха шкур какую-то котомку, сунул туда руку и сыпанул на угли горсть травы. Запахло паленым. Старик долго принюхивался, хрипло крякал («Как утка», – смешливо думала Пол), затем вытянул оттуда же, из неведомого склада, фляжку, отпил из нее, закрутил и непочтительно бросил королю на колени. Демьян тоже сделал несколько глотков. И предупреждающе качнул головой потянувшейся к фляжке невесте. Поля надулась – ей было любопытно, что там.

– Великий медведь сказал, – вдруг заскрипел старик, – вставай, Тайкахе, иди к людям, посмотри на моего сына, он приведет к тебе солнце. Привел, – он снова закрякал, и Поля поняла: он так смеется. И загордилась: солнце – это ведь про нее? – Теперь тепло придет, придет, да. Будут новые пастбища, будет больше травы и мяса… если сил хватит солнце удержать. Хватит сил, медвежий сын? Говори.

– Хватит, – ровно сказал Демьян.

– О-хо-хо, – запричитал шаман, – вижу, вижу кровь на камнях, сильного соперника вижу, лесного, черную тень вижу, высокую, алтарь вижу в крови, безумие вижу. Только солнце безумие выжжет, сын медвежий. Берегись! Не убей жену!

Шаман Полине как-то сразу разонравился. И забавлять перестал. Тело заломило, зачесалось. Демьян подобрался, от него пахнуло угрозой.

– А ты, – глаза-щелочки глянули на нее, – помни: муж – всегда муж. Что затребует – дай. О-хо-хо! Все беды – от упрямства да любопытства жен! И страха. Подарок давай, – вдруг завершил он неожиданно. И поскреб грязной рукой подбородок.

Полли растерянно запустила руки в карманы, полные подаренных ей безделушек.

– Свое давай, – сварливо потребовал шаман. Она подумала, начала снимать шубу.

– Другое, – не унимался старик.

Принцесса потянула с шеи плотный и широкий шарф, цветной, украшенный вышивкой. Поднялась, протянула старому ворчуну. Тот начал крутить его, принюхиваться.

– Здоровая, – как-то по-доброму заключил он, – медвежата крепкие будут, целый выводок. Если не убьешь, – и он снова закрякал, закатился сиплым смехом. Пол отвернулась, пошла на выход. Ей было страшно.

На улице принцесса остановилась – оставшиеся у входа охранники глядели настороженно, – начала нервно застегивать шубку, щурясь от яркого солнца и пестрых красок вокруг, и глубоко вдыхать свежий морозный воздух, потому что ломало уже серьезно, а оборачиваться здесь очень не хотелось.

Зашуршал полог; пригнувшись, из яранги вышел хмурый Демьян. Посмотрел на нее, взял крепко за руку и повел к машине.