Связи

– Первое время?! И каких таких друзей? У тебя есть только коллеги!

– Ну, значит, пойду к коллегам.

– Нет! Прости меня, нет, не уходи, прости меня!

Он остановился.

– Я прощаю тебя. Но домой не вернусь. Кстати, есть вероятность, что меня повысят и я стану твоим непосредственным начальником. Даже не знаю, на что тебе придется пойти, чтобы вернуть мое расположение.

Он ускорил шаг и скоро исчез из виду. Лиза попыталась догнать его, но быстро поняла, что это бесполезно, и бессильно опустилась на скамейку. С рядом стоящего дерева ей на голову падали желтые листья. Она смотрела во тьму в конце аллеи и плакала как безумная.

29.

[01:34, понедельник. Аллея к зданию СЛ]

– Где ты живешь? – спросила Лисица. Она сама проживала неподалеку. Но почему-то вариант отправиться к себе даже не пришел ей в голову.

– Тут рядом. Можно дойти пешком.

– Отведи меня.

Квартира Бинидиктуса была вся в светлых тонах, кроме кричаще ярких абстрактно-геометрических картин на стенах.

– Ты пойдешь в душ?

– Мне надо собраться с силами.

– Тогда я первый. Помочь тебе раздеться?

– Да, – апатично согласилась Лисица.

Он снял с нее все, кроме прозрачных кружевных трусиков, и подтолкнул к кровати.

– Я быстро, – Бинидиктус накрыл ее одеялом и ушел.

Лисица свернулась клубочком, чувствуя себя едва живой от усталости. События дня были сложны для осмысления. Она все еще не понимала, как относиться к произошедшему с ее отцом. Впрочем, с ним и раньше случались странные вещи. И еще столько всего беспокоит, со стольким надо разобраться…

На тумбочке возле кровати, прямо на уровне ее глаз, стоял красный телефон. Рука Лисицы потянулась к нему, пальцы сами набрали номер брата.

Он подошел не сразу.

– Что случилось? Почему ты звонишь так поздно?

– Ничего не случилось. То есть слишком много всего. Я потом расскажу. Сейчас я хочу расспросить тебя.

– О чем? – напрягся Науэль. – Об Анне? Я бы тоже хотел узнать, чего ты до нее докапываешься в последнее время…

– Почему ты с ней? Ты живешь как в летаргическом сне. Ты не можешь быть счастлив! – к своему удивлению, Лисица обнаружила, что ее голос дрожит от слез.

На том конце провода повисла пауза. Лисица представила Науэля у телефона. Наверняка, на нем очередной безразмерный свитер. Однажды она проберется в его дом и сожжет их все.

– Жизнь, которую я вел, оставила на мне ожоги, – наконец заговорил Науэль. – Но я бы соврал, если б сказал, что никогда не скучаю тем дням. Иногда мне хочется забыть про семью, уехать в Роану, встретиться со старыми знакомыми – если кто-то из них еще жив, путаться с разными людьми и колоться. Мне хочется катиться под уклон, потому что это то, к чему я всегда стремился. Тогда я сажусь и пишу самую омерзительную книжонку, какую только могу придумать, а потом с успехом продаю ее в Роане. Писательские гонорары избавляют меня от необходимости ходить на работу и контактировать с людьми, которых когда-то в моей жизни было так много, что однажды я устал – раз и навсегда. Слив гной и успокоившись, я понимаю разницу между моими прихотями и тем, что мне действительно нужно. А то, что нужно, Лисица, – хлеб и вода. Самые простые, необходимые для выживания, избавляющие от дискомфорта вещи. Ты можешь есть шоколад и пить вино. Они более привлекательны, потому что их вкус интенсивнее, но сами по себе они не насытят тебя и не утолят жажду. И если я не летаю в эйфории, это еще не значит, что я несчастлив, потому что покой, мир и тишина – это тоже счастье.

– То есть Анна – твои хлеб и вода?

– Лисица, сейчас половина второго ночи. Я стою в коридоре голый, и мне холодно.

– Я тебя разбудила?

– Нет.

– Анну?

– Нет.

– Чем вы занимались среди ночи?

– Животноводством, – кисло ответил Науэль.

– А, понятно, извини, – Лисица вдруг смутилась.

«Хлеб и вода». Ей стало легче дышать. Как будто спазм в горле разжался.

Хлопнула дверь ванной. Лисица нырнула под одеяло.

– Ты пойдешь?

– Нет, я засыпаю, – пробормотала она, отчаянно зевая.

Бинидиктус скользнул под одеяло и прижался к ней. Он был совсем голый и влажный после душа. Ощущение его кожи успокаивало.

– Жалко, что сейчас у нас ни на что нет сил, – пальцы Бинидиктуса обхватили ее правую грудь. – Но завтра…

– Завтра понедельник, нам на работу. То есть уже сегодня.

– Раньше полудня я никуда не пойду. И ты тоже.

Чувствуя его нежные, ласкающие пальцы, Лисица окончательно погружалась в сон.

– Послушай, Лиса, тебе не стоит так нервничать, – прошептал Бинидиктус. – Все будет как обычно. Мы и так почти сутками торчали вместе на работе. Мы просто съедемся, поженимся и у нас родится ребенок. Все будет хорошо.

От Лисицы не поступило ни единого возражения. Она крепко спала.

30.

[01:44, понедельник. Квартира Томуша]

Томуш осторожно, чтобы не звякнули, положил ключи возле зеркала и прошел в квартиру. Дверь в комнату падчерицы была приоткрыта. Заглянув, он увидел, что одеяло сползло и лежит на полу. Укрыв спящего ребенка, он присел возле. Ровное дыхание Милли порождало в нем ощущение глубокого покоя. Заставляло все холодные, злые голоса в его душе разом умолкнуть.