Свидание

— Надо было сообразить, — нравоучительно протянул Александр и тихонько выругался. — Как вот теперь быть? — На правах хозяина он считал, что его обязанность состоит в том, чтобы развлекать гостя. А тут, пожалуйста, поди в магазин, принеси из прачечной белье.

Арсений сказал:

— Не огорчайся, Шура. Все утрясется. Пока ты ходишь в магазин да в гараж, я тоже немного пройдусь. Посмотрю город.

Брат ничего не ответил. Перспектива заниматься домашними делами его не устраивала. Но в доме, как это понял Арсений, командовала Лиза, хотя и не сразу это бросалось в глаза, не резко, но было видно: в семье на ней все держалось.

— Ладно, коли так, — сказал, помолчав, Александр. — Загляни на набережную, там теперь парк. А если не успеешь, то завтра вместе сходим.

Лиза предложила посмотреть главную улицу города — дома не хуже московских.

Еще был дан совет: побывать на лодочной станции.

Но когда Арсений спустился с крыльца во двор, посмотрел на соседний двухэтажный деревянный дом с покосившимися окнами, потом на огородик с желтеющей ботвой, на серый забор… увидел вверху ржавый церковный купол, стаю голубей над ним и теплое голубое небо — то внезапно почувствовал, как что-то дрогнуло у него в груди, и ему прежде всего захотелось пройтись тихим неторопливым шагом по знакомой с детства улице.

Он миновал калитку и ступил на тротуар, покрытый асфальтом. Канавы, как во времена его детства, теперь не было, для стока воды имелись специальные желоба. Пятиэтажных домов с балконами тоже в его времена не было. Самым большим зданием считалась на улице больница: три этажа. Причем третий — мезонин.

А вот и его старые знакомцы — домики с побеленными наличниками, с залатанными водосточными трубами, с геранью на подоконниках. Эти домишки были как напоминание о чем-то далеком, ушедшем от него навсегда. Они, казалось, подслеповато щурились на пришельца, не узнавая и не принимая его, как чужого. У них давно была своя жизнь, которую он уже не знал, он мог переговариваться с ними лишь о прошлом.

Арсений перешел на другую сторону улицы, чтобы удобнее было рассмотреть тот домик. Как и во времена его детства рядом стоял глухой забор, покрашенный в серо-зеленый цвет; массивная покосившаяся калитка словно вросла в асфальт. За забором когда-то росли цветы — много цветов. За цветами ухаживала золотоволосая Наташа. У нее был брат Алик. Ребята на улице дразнили его странным словом «Жуй». За привычку постоянно жевать что-нибудь. Бывало, выйдет на улицу с куском сдобного пирога и жует его медленно, с равнодушием избалованного ребенка. Ребята не любили его, часто затевалась драка, но Жуй всегда легко откупался с помощью того же сдобного пирога.

Домик стоял — постаревший, как и другие. Поблескивали затянутые в белый тюль окна. Кто-то сейчас в нем? Живы ли хозяева? «Жуя» нет. Бывший обжора Алик весной в сорок четвертом году вместе с десантом морских пехотинцев был брошен на город Николаев и умер от ран. Краснощекий парнишка, жующий пироги, стал десантником… А его сестра Наташа давно вышла замуж и уехала с мужем в Мордовию лечить детей, она с детства любила возжаться с малышами, со всех дворов матери подсовывали ей ребят, прося понянчиться. Теперь Наташа врач.

Арсений двинулся дальше, свернул в проулок, безошибочно угадывая за углом рощицу. В тот вечер он с Наткой тоже свернул сюда. Но у рощицы она остановилась, как бы испугавшись темноты. Тогда он взял ее за руку и повел за собой, чувствуя, как сопротивление ее с каждым шагом слабеет. Густая чернота скрывала их друг от друга, и это придавало Арсению смелости, он увлекал ее все дальше в глубь рощицы, сердце его сильно стучало, и он сам не знал, что ждет его впереди. Увидев неподалеку ствол дерева, он повернулся и привлек Натку к себе и сразу испугался, почувствовав близко ее грудь. Оба замерли на мгновение, и тут же Натка отстранила его, прошептав: «Пойдем скорей отсюда». И пошла. Что-то вдруг сковало их в тот вечер, и они, пока шли к ее дому, молчали и также молча расстались. А на другой день, когда он вспоминал рощу, сердце начинало сильно колотиться и было отчего-то страшно и вместе сладко от этих воспоминаний.

Сейчас роща показалась Арсению более просторной. Наверно, каких-то деревьев в ней уже недоставало. Редела старая роща.

Он миновал белое здание больницы, прошел в туннель, над которым с грохотом промчалась электричка.