Свидание

Когда племянник ушел, Игорь снова взялся за велосипедную втулку. Пообещал к завтрашнему дню закончить, но едва ли теперь ему справиться, и вообще суббота и воскресенье у него пропадут. Если бы Валентин хоть немного помог — да нет, его дело только нервы трепать. Игорь поглядел в угол, где стоял велосипед. «Совершенно новая, блещущая лаком машина. Здорово научились делать эти вещи, разве сравнишь с теми, какие были перед войной. Руль — будто два оленьих рога, изящный вырез у рамы. Однако в каких же переделках этот велосипед побывал, если даже втулка и та изуродована. А задняя вилка! А колесо! Да… Не щадил хозяин машину. Не берег… — Игорь покачал головой и стал орудовать тисками, зажимая в них вилку. Зажал и с силой ударил деревянным молотком. — Видно, недорого досталась машинка, потому и не щадил, — продолжал он свои размышления, ударяя еще раз. — Когда вещь недорого достается, то с ней всегда обращаются по-хамски. У молодых эта черта есть, хоть возьми того же Валентина: поносит рубашку и бросит, назавтра другую берет… Ботинки тоже — запачкал, а привести в порядок некогда. А скажешь — так ты вроде отсталого элемента представишься, вроде барахольщика. Вишь — велосипед. А что теперь велосипед?! Теперь автомобилей полно кругом, разбогатели люди. Велосипедом теперь никого не удивишь…» Игорь вздохнул и задумался, позабыв на мгновение, что же он такое собирался сейчас делать, какую-та-кую операцию… Покрутил маховичок, вынул из тисков велосипедную вилку, вставил на ее место чугунную болванку, зажал ее, взял в руки напильник и провел по железу — один раз и другой — с нажимом, резко.

Он решил, что встанет завтра пораньше и закончит ремонт велосипеда. Сполоснул бензином руки, тщательно вытер и, заперев мастерскую, побрел по лестнице на третий этаж. Жена Вера сидела в теплом халате на кухне и вышивала подушку для дивана. «Вышивание, вязание, — говорил ей все тот же знакомый гомеопат, — прекраснейшее средство для сбережения нервных клеток». Игорь рассказал, зачем приходил племянник. Вера кивнула — она знает — Миша сначала поднялся сюда, а она направила его в подвал.

— Надо в субботу съездить к матери, — сказал Игорь. — Арсений и Серафима, говорят, будут.

— Ну, прямо как на свадьбу…

Вера взметнула ресницами, которые были у нее так же хороши, как и тридцать лет назад. Смотрела долго, какая получилась у нее строчка, осталась довольна. К братьям мужа и вообще ко всей его родне у нее не было симпатии. О причинах она не задумывалась: психологическая несовместимость, наверно. Пусть врачи об этом соображают, а ей что — ей надо всячески избегать такой несовместимости, которая в переводе на обыденный простой язык означала — пореже встречаться с родственниками мужа. Она и так очень редко встречалась, очень редко… Вера еще раз полюбовалась вышитой строчкой и ловко откусила нитку. При этом можно было увидеть, что зубы у нее, как на подбор, ровные и белые. Она вздохнула и посмотрела на мужа.

— Конечно, можно пойти. Но ты, пожалуйста, не переживай… Только чтобы никаких нервов.

— Чего мне нервничать, — буркнул хмуро Игорь.

— Мало ли чего. Я тебя очень прошу — никаких переживаний.

Она качнула головой и стала собирать со стола клубки разноцветных мулине.

5

Они уже сели за стол, когда появился во дворе Александр с газетным свертком под мышкой.

На крыльцо поспешила Лиза.

— Я так и знала, — сказала она мужу. — За вином побежал.

— Тут и знать нечего, — ответил он, передавая сверток. — Гости приехали, надо.

— А без тебя, думаешь, не сообразили. Сидим тут, ждем.

— Так ведь одиннадцати еще нет. И так еле уговорил… Не дают раньше одиннадцати.

Александр прогромыхал на кухне умывальником, прошмыгнул во вторую комнату и вскоре вышел оттуда сияющий, веселый, в новой нейлоновой рубахе защитного цвета. Присел у стола, оглядывая закуску, увидел графин с водкой, покивал Лизе, дескать, молодец, сообразила, на что та раздраженно махнула рукой.

— Ну что, мама, выпьем за приезд Арси, — сказал Александр, разливая водку в рюмки.

Арсений сидел рядом с матерью, поглядывая на нее искоса, удивляясь про себя той живости ее лица, которая бывает присуща людям, одухотворенным постоянной любовью; улыбался брату, который остался все таким же любителем веселых застолий; присматривался к племяннику Мише. Он так давно не был здесь, что сейчас с трудом узнавал в этом широкоплечем мускулистом парне маленького русоволосого мальчика, которого видел, когда был последний раз. «Хороший парень, — подумал Арсений, довольный, и еще раз с чувством повторил про себя: — Просто очень хороший парень!» И опять вспомнил Колю. Нет, они совершенно не похожи друг на друга. Коля был ниже ростом, гораздо уже в плечах — худенький, как подросток, и лицо скуластенькое и курносое. Вот только разве волосы у Миши такие же ершистые и колючие, как у Коли.