Свидание

Разгулялся сиверко по склонам,
Что ни прутик —
                         отзывается стоном.
По-над лесом солнышко белесое
Тонет камнем в хлябях поднебесья.

Журавли затабунились на мшарине,
На мшарине, словно на перине, —
Здесь не только танцевать,
Ходить невмочь.
С каждым днем короче день,
Длиннее ночь.

Молодые веселятся —
Ну и пусть! —
Не для них, как видно,
Осени грусть.

Только старый знает цену расставанью,
За осенней позолоченной пургой
Видит он такие расстоянья,
Слышит ветер —
                         верховик тугой.

Он-то знает:
С ветром шутки плохи —
Не спасет и выверенный путь.
Взмахи крыльев тяжелы,
                                      как вздохи.
И назад уже не повернуть.

Он стоит.
Но нет ему покоя:
Время,
         время стаю подымать!
И зачем придумано такое,
Что куда-то надо улетать?

ДАЛЕКОЕ И БЛИЗКОЕ

Антонов большак

Мой дед Антон —
                          дорожный мастер,
В деревне —
                 пролетариат.
Дорогу строил он для счастья,
Был несказанно делу рад.

Как для себя Антон старался —
Чтоб намертво булыжник лег…
И вот он —
               город показался,
А до чего же был далек!

Верста к версте —
                           легли каменья,
Как в песне звонкие слова.
Достала наше поколенье
Про деда добрая молва.

Дорога уходила в дали
И счастье
             все-таки нашла.
По ней тачанки проскакали
И революция прошла.

Давным-давно Антона нету,
И все-таки мой дед живет…
По каменке,
                 навстречу лету,
Спешит из города народ.

По ней,
         Антоновой,
                            надежной,
Я нынче еду не спеша.
И каждой возрожденной пожне
Внимает радостно душа.

«То не лебедь выходила из реки…»

То не лебедь выходила из реки
И вставала,
                белокрыла и легка, —
Возводили на Великой мужики,
Словно песню,
                       белу крепость — на века.

Поприладилась плечом к плечу артель.
На стене —
               сам бог и князь —
Мастеровой.
По земле идет играючи апрель,
Обжигает прибауткой ветровой.

«Ох ты, каменщиков псковская артель,
Плитняков многопудовых карусель,
Балуй,
        балуй каруселькой даровой,
Словно не было годины моровой».

Не в угоду
Злым и добреньким богам,
Не за-ради,
                чтобы слава вознесла:
По горбатым,
По отлогим берегам,
Будто шлемы,
                    подголоски-купола.

Их оглаживали дальние ветра —
От восточных гор
И западных морей.
Поосыпано вороньего пера
У крещенных не крестом монастырей!

И с мечом,
и с бомбой жаловал гостек —
Не молиться на кресты и купола…
Только срок артельной силы не истек —
Та лебедушка навек —
                                 белым-бела.

Рождение