Свидание

Усохла на болоте гоноболь,
Копна беспомощно осела у овина…
Под ветра вой свою вверяю боль
Листу просторному, как снежная равнина.

Достанет ли его — беду вобрать,
Что на сердце лежит
                                булыжником замшелым?
Враги могли повесить, запытать,
Железом и огнем терзая тело.

Слова текут кровавой бороздой:
Орда фашистов.
                      Беженцы.
                                     Поруха…
И брата жизнь, сгоревшая звездой,
И на сто партизанских верст
                                             одна краюха.

Черным-черно по белому листу:
Карателей облава — мы в капкане.
Гремят отмщеньем взрывы на мосту…
Все в памяти моей, как на экране.

За двадцать миллионов дать ответ!..
Гляжу на лист бумажный безнадежно.
Да что там лист!
                        Для горестей и бед
Была бы впору степь
                                с ее немым безбрежьем.

«Не объять материнскую душу…»

Не объять материнскую душу,
Беспредельны просторы ее…
Ты прости, что покой я нарушу,
Житие вспоминая твое.

«Житие» — не обмолвное слово,
Ты и вправду святая была:
На деревне умела любого
Отвести от корысти и зла.

И умела легко, величаво
Уживаться с нелегкой судьбой.
Деревенских детишек орава,
Как за матерью, шла за тобой.

Ты учила не плакать от боли
И в работе себя не жалеть.
Даже наше тяжелое поле
При тебе начинало светлеть.

А когда захлестнуло ненастье,
Ты, себя втихомолку казня,
Материнской суровою властью
Посылала в разведку меня…

И, склонясь надо мной молчаливо —
Состраданье само и любовь, —
Ты не взглядом ли раны лечила,
Из которых бежала, сочилась
Сквозь бинты воспаленная кровь?

«Я с морем остаюсь наедине…»

Я с морем остаюсь наедине
И слушаю его тревожный ропот…
Припоминаю свой моряцкий опыт,
Что якорем заилился на дне.
Я с морем остаюсь наедине.

Слова, что камни, падают в прибой,
Дробя закат в багровые фонтаны.
На непогоду загудели раны,
Напоминая мне последний бой.
Слова, что камни, падают в прибой.

Товарищей пучина погребла.
В смертельный шторм не многим пофартило…
Ревело море — братская могила.
Тонуло солнце.
Подымалась мгла.
Товарищей пучина погребла.

И час, и два я слушаю прибой,
Внимаю голосам братвы отважной.
Во тьме маяк засветится протяжно
Звездой неповторимо голубой.
И за полночь я слушаю прибой.

«В учениях и на парадах…»

В учениях и на парадах
Себя показать я не мог —
Свое отлежал я в засадах,
В снегах у опасных дорог.

Свое отходил я в атаки —
До самой победной весны…
Не мины взрываются — маки
На длинных дорогах войны.

Горят они ярко и нежно
Среди золотистых хлебов.
Российское поле безбрежно,
Как вечная наша любовь.

«Дарован сердцу, как металлу…»