Медный волновался – волновался чрезвычайно, что было на него не похоже. Вокруг него заботливой наседкой суетилась Валисджанс: она уже выучила некоторые русские слова и время от времени ласкового поглаживала жесткие черные вихры Медного, смешно приговаривая:
– Эндрю, всоу путет о’кей! Всеу насрайт, Эндрю!
Ради пресс-конференции она совершила чудо со своей вечно взлохмаченной головой: разделила потоки волос на две части, придав им какое-то подобие прически. Но зато она их и покрасила: одну половину – в рыжий, другую – в фиолетовый цвет. Впрочем, и это Медного не занимало. Он без конца смотрел на быстро заполняющийся конференц-зал отеля «Акассия» и спрашивал:
– А переводчики будут? На китайский, например? Черт, Шкипер, да спроси ты у нее!
Шкипер, сидевший рядом за столом и дерзко приобнимавший Лис за голое плечо, ухмылялся, переводил беспокойство Медного в вежливое равнодушие английских фраз, получал ответ и бросал:
– Да не сцы, Медный! Вон там, на втором этаже, сидят два отельных синхрониста… Они знаешь, как тут насобачились переводить?!
Медный нервно тер щеку. Бороду он перед пресс-конференцией сбрил: жарко, да и не хочется больше выглядеть арабом. Теперь он чем-то походил на индуса – может, загорелой чернотой? – благо был одет в белоснежные полотняные штаны и такую же белую рубашку с коротким рукавом.
Он еще не мог полностью включиться в ритм после медитации, проведенной в той самой песчаной чаше стройки. В этом мероприятии приняло участие около ста человек, почти весь состав постояльцев «Акассии»: и немцы, и шведы, и те самые китайцы. Океан ощущений переполнял Медного, и он понимал, что, вероятно, первый раз им удалось потрясти совершенно незнакомых людей, иностранцев, могучей техникой Симорон.