Свидание на пороховой бочке

– Находчивые, – фыркнула бабуля, продолжая язвительно комментировать новости.

– А в районе деревни Бурково видели снежного человека! – сказал на это Смеловский в телевизоре.

В ванной комнате что-то упало. Знаменитая сочительница ужастиков Бася Кузнецова замерла с зубной щеткой во рту, приобретя большое сходство с лошадью, которая закусила удила и вот-вот понесет.

– М-м-м? – вопросительно промычала она, скосив глаза.

– Очевидцы дружно утверждают, что видели скудно одетое двухметровое двуногое, сплошь покрытое густой бурой шерстью! – с удовольствием дал необходимые пояснения телеведущий.

– Это, небось, медведь был, – ложкой в овсянке отмахнулась от сенсации бабуля.

– Какой медведь, мама, что вы? – глухо, сквозь полотенце, возразила явившаяся из ванной писательница. – Под Бурковом уже лет двести нет зверья крупнее кошек, да и те не в лесу, а в деревне живут! И потом, встреча с йети в Буркове – это такая чушь, которую просто невозможно придумать, так что я, знаете ли, готова поверить… А раз так, то нельзя упустить…

Взгляд ее затуманился, и бабуля забеспокоилась:

– Ты же не собираешься в Бурково?

– Ну-у-у-у… – пожала плечами мамуля.

– Понятно, – нахмурилась проницательная старушка. – Но ты же не собираешься в Бурково на Бориной машине?

– А на чем же?

Тут они одновременно посмотрели в окно – лил дождь – и синхронно вздохнули. В дождливую пору при отсутствии личного автотранспорта высокой проходимости деревенька Бурково, не столь уж отдаленная от города, становилась недоступной, как замок Иф.

Подходящий автотранспорт у Кузнецовых имелся. Могучий темно-зеленый джип, особо любимый экс-полковником Борисом Акимовичем за ностальгическое сходство с танком, скучал в гараже, ибо на сомнительную свою рыбалку мужская половина семьи отправилась на машине Зямы.

К сожалению, широко известная писательница Бася Кузнецова в узких семейных кругах славилась также как потрясающий технический бездарь и с обычно несвойственной ей самокритичностью данное определение признавала. Поэтому никого не удивило, что по пути в Бурково джип заглох.

– Будь проклят тот день, когда я села за баранку этого пылесоса! – цитатой из популярного фильма выругалась писательница и тоскливо посмотрела на ухабистую дорогу, в выбоинах которой зеркальцами поблескивала вода.

До деревни осталось не больше полукилометра, но преодолевать это небольшое расстояние пешком писательнице ничуть не хотелось. В отличие от зловредного джипа она была обута не в резину.

– Я так и знала! – заключила бабуля так громко, что ее слышно было и в лесу. – И что теперь мы будем делать?

– Звать на помощь, – решила мамуля. И, опустив стекло, заголосила: – По-мо-ги-те! Спа-си-те!

– Вот как услышит тебя снежный человек! – припугнула ее бабуля.

– Думаешь, он к нам выйдет?!

Писательница обрадовалась, добавила в призывный крик децибелов и почти не удивилась скорому появлению на лесной опушке рослой мужской фигуры.

– А что это вы тут делаете? – узнав знакомых, с подозрением спросил майор Кулебякин.

Наша дача находится на самом краю деревни. Шероховатый язык гравийной дороги едва дотягивается до ворот, а дальше курчавятся заросли кустарника, плавно переходящие в лесные дебри. Между ними и собственно дачным участком тоже нет жесткого стыка: дикая ежевика и некогда культурный, но изрядно запущенный малинник весьма органично сливаются воедино.

Среди моих родных, скажу вам честно, нет Мичуриных. Ныне живущие и здравствующие Кузнецовы сплошь лишены похвального интереса к растениеводству. Лично меня отчасти увлекает только финальная стадия сбора урожая сладких ягод и плодов – когда они лежат, уже мытые, в тазу для варки варенья. Остальные члены нашей семьи тоже не любят махать граблями и тяпками, поэтому в тылу жилого дома наш дачный участок имеет вид заповедного уголка живой природы.

Это обстоятельство позволило мне пересечь условную границу родовой усадьбы незаметно, но до дома я не дошла, вовремя углядев на тропинке препятствие в виде сидящего человека.

По буйным мелированным кудрям я безошибочно опознала Зяму и расстроилась. Встреча с любимыми родственниками в мои планы на ближайшее будущее не входила. Какого черта братец делает в деревне?! Чего ему в городе не сиделось?

«И почему он тут сидит?» – конкретизировал вопрос мой внутренний голос, акцентировав местоимение «тут».

– А и в самом деле? – Я почесала в затылке.

За смородиновым кусточком Зямка, с непонятной целью угнездившийся на тропинке по пути к местному памятнику деревянного зодчества – резному деревянному сортиру, – виден был фрагментарно.

Я потихоньку раздвинула веточки и с трудом удержалась от истерического смешка. Известный художник и модный дизайнер, гламурный красавец и знатный сердцеед Казимир Кузнецов, спустив штаны, восседал на эмалированной посудине, в которой я с умилением признала памятный с детства ночной горшок!