Свидание на пороховой бочке

– Ну-ну, – я хмыкнула, вспомнив Алкино «вроде как-то связано с цветком».

– Правда, с животными… Слушай, а тебе это срочно? – Макс зевнул. – Извини. Давай я завтра в отделе рекламы спрошу и в службе новостей? Там у нас народ на имена и факты очень памятливый, если этот Маковеев хоть чем-то известен, на него, глядишь, и досье найдется.

– Завтра? – Я вздохнула. – Ладно, спроси завтра.

– Эй, а тебе-то он зачем? – Макс запоздало взревновал.

– Да совершенно ни к чему! – заверила я. – Мне его дамочка нужна, красотка рыжая по прозвищу Лисичка. Ты и про нее своих памятливых поспрашивай, ладно? И позвони, если что-то узнаешь.

– Это не твой обычный номер, – заметил Макс. – Сменила?

– Да, вместе с именем и внешностью, – невесело хохотнула я.

Поговорив с Максимом, я связалась с мамулей. Сделать это было непросто, так как я не хотела, чтобы о нашем разговоре узнал кто-то еще, особенно майор Кулебякин.

Риск того, что он околачивается в нашем доме, был велик: мои домашние давно уже приняли Дениса в семью, да и живет он совсем рядом, в квартире над нашей. Если мамуля, ответив на звонок с незнакомого номера, с радостным удивлением возопит: «О, Дюша, это ты!» – Кулебякин конфискует у нее трубку и узнает много нового.

Поэтому я отправила мамуле эсэмэской секретный код своего собственного сочинения:

вставай проклятьем заклейменный
горланит лорд волан де морт
перебудил подлец крикливый
весь морг

Может, это были не самые изящные стихи, зато мамуля поняла, кто их автор. Ответив на вирши звонком, она тихонько вопросила:

– Алло, дорогая?

И я в очередной раз поблагодарила судьбу за то, что у меня такая классная мама. И умная, и понятливая: догадалась, что «ужастик в порошке» – это пароль и что беседа требует секретности.

– Привет, – шепнула я.

– Ин?

– Ин вино веритас, – подтвердила я. – Во всяком случае, это как никогда справедливо относительно Трошкиной. Мам, как там у нас обстановочка? Денис меня искал?

– Еще как! И ты уж извини, но мы ему честно рассказали, что ты ушла с дорожной сумкой, в моей французской соломенной шляпе, взяв свой заграничный паспорт и деньги, отложенные на поездку в Барселону.

– Прекрасно!

Я проказливо хихикнула, легко представив, куда заведет моего любимого майора прославленное дедуктивное мышление – как минимум в аэропорт!

– Но ты же не в Испании?

– Нет. Мамуль, я не могу тебе все рассказать, но в двух словах дела такие: у Алки неприятности с полицией, и в это трудное время я должна быть рядом с ней.

– А! Понимаю.

Мамуля явно догадалась, почему я прячусь от Дениса, и проявила женскую солидарность:

– Чем я могу помочь?

– Информацией. Тебе ничего не говорит такое имя – Петр Маковеев?

– Аптекарь?

– Он был аптекарь?!

– Был? Та-а-ак… Дюша, только честно, на какую статью Уголовного кодекса тянут ваши нынешние проблемы с полицией?

– Вот что значит – писатель, мастер слова! – искренне восхитилась я. – Схватила весь сюжет по одному лишь глаголу прошедшего времени «был»! Да, мам, не буду лукавить, Петр Маковеев этот мир покинул, и не по доброй воле, но и не по нашей вине…

– А полиция ищет его убийцу не там, где надо? – догадалась гениальная писательница. – Ладно, Дюша, я не буду тебя пытать. Пока не буду. Но после…

– Потом я тебе все расскажу, это будет шикарная история, – пообещала я. – Сейчас про Маковеева давай. Итак, он был аптекарем?

– Да вроде, – по голосу чувствовалось, что покойный Маковеев не вызывал у мамули особой симпатии. – Я толком не поняла, мы с ним недолго общались. Ему тоже вручали ту премию с нелепым названием, ты помнишь? «Люди города и года». Я ее получила в номинации «Литература и искусство», а Маковеев этот в номинации «Благотворительность». А что уж он там наблаготворил, я не знаю. Мы сидели за одним столиком, но почти не разговаривали, твой Маковеев слишком важничал.

Скорее всего, это означало, что Маковеев не оказывал мамуле знаки внимания в том количестве, которого она ожидала. Наша Бася Кузнецова в свои пятьдесят «с хвостиком» хороша, как в тридцать, и обидчива, как в пять.

– А он был с дамой? – спросила я.

– В том-то и дело, что нет! – обиженно ответила мамуля, и я поняла, что не ошиблась: Маковеев, царство ему небесное, оскорбил ее мужским невниманием.

Должно быть, эта его возлюбленная Лисичка на редкость хороша, если Колобок не флиртовал с другими красотками даже в ее отсутствие!

Я отпустила на покой мамулю и снова разбудила Смеловского.

– Макс, Петр Маковеев был лауреатом премии «Люди города и года»! – торжествующе сообщила я другу, как будто это он живо интересовался личностью господина Маковеева. – Он получил ее за благотворительную деятельность.

– Ну да, за программу по поиску новых семей для брошенных животных «Плюс четыре»! – невозмутимо согласился Максим. – Теперь я вспомнил этого Маковеева, он хозяин сети ветеринарных аптек, клиник, питомников и тому подобного.

– Это серьезный бизнес?