Свидание на пороховой бочке

– Дело-то наживное, – пробурчала подружка, но больше со мной не спорила.

Мы расплатились и распрощались с гостеприимным дядей Гиви, без проблем забрали с неохраняемой стоянки Алкину машинку и покатили в город.

Мой план был прост и гениален: явиться на похороны Маковеева и рассмотреть всех-всех гражданок в трауре, чтобы выявить среди них Колобковую Лисичку. Коль скоро у них с усопшим была сердечная связь, она же придет проводить его в последний путь, правильно?

– Это при условии, что она действительно скорбит об уходе Маковеева, – шепотом возражала мне рассудительная Трошкина уже на кладбище.

Мы едва успели на похороны и пронеслись между могилками с неприличной скоростью. Зажатые в кулачках красные гвоздички – по две у каждой – на бегу весело колыхались, и я сильно опасалась, что со стороны мы с Алкой здорово похожи на пару цирковых лошадей в цветном плюмаже. А наши раскрасневшиеся от бега лица сильно контрастировали с печальной бледностью скорбящих. Я незаметно послюнила палец и нарисовала на щеках мокрые дорожки. Мне не хотелось выделяться из толпы и привлекать к себе внимание.

– Но ведь есть вероятность, что подруга Маковеева вовсе не огорчена его смертью! – шептала мне Трошкина, почти не открывая печально скривленного рта и лишь слегка поводя головой.

Из-под прикрытия темных очков она рассматривала присутствующих на скорбном мероприятии дам. Народу на похороны Маковеева пришло немало, и, чтобы не вертеть головами, мы с Алкой время от времени переходили с места на место.

– Мы же предполагаем, что именно Лисичка была заинтересована в гибели Колобка! – напомнила мне Трошкина, когда мы подобрались поближе к группе в трауре.

– Что вполне соответствует классическому сюжету, – тихо согласилась я. – Однако в этом случае Лисичка тем более придет на похороны и будет рыдать громче всех, чтобы никто не подумал, что для нее это событие радостное. Не забывай, что Маковеев не просто умер, а был убит, и Лисичка у полиции в числе подозреваемых. Пусть и не номер первый.

– Да, но полиция думает, что Лисичка – это ты! – упорствовала Трошкина. – В таком случае настоящей Лисичке вовсе не стоит светиться на публике.

Я встревожилась:

– Трошкина, мне только сейчас пришло в голову одно очень неприятное соображение. Появившись на похоронах, мы с тобой как бы сделали заявку на знакомство с покойным! Теперь можно подумать, что нас с ним что-то связывало!

– Например, что ты – Лисичка, – поддакнула подружка.

– Или что это ты! – Я порадовалась, что еще не смыла свой грим а-ля Лелька.

Мы переглянулись.

– Давай-ка поживее просканируем присутствующих баб и уберемся с погоста! – предложила я.

– Неузнанными, – добавила Трошкина и поправила темные очки. – Предлагаю разойтись в разные стороны, так мы быстрее осмотрим всю толпу.

Со всей возможной деликатностью перемещаясь в своем секторе, я тихо радовалась, что сейчас не зима. В холодное время года дамы на кладбище стояли бы с покрытыми головами, и под шапками, шляпами и платками трудно было бы рассмотреть их шевелюры. А так лишь безутешная вдова укрылась черной кружевной мантильей в испанском стиле.

«Роскошные кружева, кстати говоря, – завистливо заметил мой внутренний голос. – Похоже, валансьенские. И колец с бриллиантами полные пальцы! Вдова не бедствует! Жаль, благодаря прессотерапии у нее алиби».

Трошкина мыслила в том же направлении.

– Вдова брюнетка, – при встрече с сожалением шепнула она мне, рассмотрев выбивающиеся из-под кружева пряди. – Значит, Лисичка не она, а очень жаль. Было бы так логично: муж – Колобок, жена – Лисичка. Она хотела уйти к другому, а он не хотел ее отпускать. Он ее любил, а она его убила.

– У попа была собака, поп ее любил, – пробормотала я, покосившись на священника у гроба. – Она съела кусок мяса, он ее убил… Забыла тебе сказать, у вдовы алиби. В тот момент, когда ее благоверного пырнули шилом, она мирно избавлялась от отечности и целлюлита в СПА-салоне.

– Жаль, – вздохнула Алка.

– Еще как жаль. Лучше бы у вдовы был целлюлит, а не алиби, – согласилась я.

– Знаешь, я увидела лишь одну конкретно рыжую даму, но ей всего лет десять, так что вряд ли это она, – сказала Трошкина, возвращаясь к теме поисков Лисички. – А пышноволосых блондинок тут только две, смотри, покажу тебе. Вон девушка с толстой косой, и вот еще тетка с начесом «Воронье гнездо», очень пышным.

– Этих я тоже увидела, – кивнула я и показала подружке собственную находку. – Там еще дамочка в болонкиных кудрях. Итого всего три потенциальные Лисички.

– Я бы тетку с вороньим гнездом не считала, – подумав, сказала Алка. – Ты посмотри на нее, ей же лет шестьдесят, а Петру Даниловичу и пятидесяти не было.

Отчество и возраст Маковеева мы узнали по табличке на деревянном кресте.

– Некоторые мужчины любят женщин постарше, – напомнила я, сама сомневаясь. – Как говорится, любовь зла!

– Но не настолько же зла! Ты рассмотри ее получше!

Я подкралась поближе и пришла к выводу, что Трошкина права. Дама с начесом выглядела уж очень некондиционно и на объект любовной страсти мужчины, не лишенного выбора, никак не тянула.