Свидание на пороховой бочке

Я вышла, опасливо ожидая услышать классическое продолжение: «Руки на капот, ноги расставить!» – но нет, пронесло.

– Оставайтесь на месте, – велел инспектор и отошел на пару шагов, чтобы приватно побурчать в рацию.

Я не стала прислушиваться к его словам – и без того было ясно, что ехать на желтой машинке дальше мне никто не позволит. «Фольксваген» точно арестуют, и меня могут задержать вместе с ним. А мне это надо?

– Прости меня, зеленый друг! – шепотом извинилась я перед поруганным виноградным кустом и легконогой древнегреческой сильфидой дунула сквозь него на площадку для сушки белья.

Под прикрытием парусящих на веревках гигантских подштанников прошмыгнула под грибок у детской песочницы, оттуда перебежала к гаражам и потерялась среди них, хотелось думать, бесследно.

Поплутав по незнакомому жилому кварталу, я остановилась в пустом дворе. За спиной не кричали, не свистели, не топали – значит, погони за мной не было. Я присела на лавочку в беседке и, деликатно отвернувшись от бомжеватого вида гражданочки, присосавшейся к пивной бутыли, позвонила подружке.

– Привет, Кузнецова, ты вовремя, – похвалила меня Алка. – Я как раз закончила. Ты меня заберешь?

– Вряд ли, я сама не на колесах, – уклончиво ответила я, не спеша рубить правду-матку.

– На фиг колеса, наркотики – яд! – авторитетно изрекла моя соседка по беседке и протянула мне бутыль. – Пиво будешь?

– Спасибо, не могу.

Я не стала объяснять, что именно мне мешает воспользоваться любезным предложением – брезгливость, нелюбовь к пиву, отсутствие свободного времени для долгого глотка или что-то еще. Соседка сама догадалась:

– В завязке?

Я запоздало забеспокоилась – как я выгляжу? Может, не надо было балахонистую блузу и цыганскую юбку с рюшами надевать? В них мне было комфортно в жару, но не слишком ли это сермяжно и посконно?

– Почему не можешь? – заволновалась и Алка в трубке. – Что случилось?

– О машине не беспокойся, с ней все будет в порядке, – сказала я.

– Вообще-то я о тебе беспокоилась, но теперь и о машине тоже. Ну? Что случилось?

Я поняла, что надо четко отчитаться. Когда Трошкина говорит таким строгим учительским голосом, хочется упасть на пол и отжаться. Алка отработала этот тон на пациентах наркодиспансера, а они не самая покладистая публика.

Я набрала побольше воздуха и зачастила:

– Да ничего такого особенного, просто меня гаишник остановил, хотя я ничего не нарушила, да он не поэтому остановил, просто у него твоя машина в плане «Перехват», но им же не машина нужна, а ее хозяйка, но тебя самой в машине не было, и я сказала, что ты высокая веснушчатая тетка в бейсболке, так что расслабься, Трошкина, тебе ничего не грозит!

– Кроме какой-то статьи Уголовного кодекса! – нервно хмыкнула Алка.

– Уголовный кодекс – это да, – приуныв, согласилась я.

– Что, недавно откинулась? – пихнула меня локтем в бок соседка.

– Секунду, Алка.

Я повернулась и пытливо посмотрела на тетку с пивом. Выглядела она сильно потрепанной, но чистой и стилистически не особо отличалась от меня в наряде бедной поселянки. Сидя бок о бок на облезлой лавочке, мы не диссонировали и отличались лишь аксессуарами: у меня – мобиль, у нее – бутыль. Не такая уж большая разница, если вдуматься.

– Не подскажете, где тут комнатку снять, чтобы чисто и тихо? – спросила я соседку, проверяя возникшую у меня идею.

– Чтоб ни урок, ни ментов? – с пониманием уточнила она.

Я кивнула, оценив чеканную формулировку.

– Двенадцать квадратных метров, с окном, диван раскладной, шкаф одежный, стол, два стула, постельное белье и посуду дам, а удобства общие, – деловито сообщила соседка. – Мужиков не водить, дурь не курить, водку не пить. Пиво можно.

Она сделала последний глоток разрешенного пойла, опустошив бутыль, и заботливо закрутила горлышко крышечкой:

– Еще пригодится. Триста рублев в сутки с задатком, и, если чего испортишь, сама покупаешь новое.

– Согласна, – я кивнула соседке и вернулась к Алке: – Слышь, Трошкина? Я нам хазу нашла.

– Хату, а не хазу, – поправила меня соседка. – У меня не малина, а приличный дом.

– Я нашла нам, Алка, приличный дом, – приняла поправку я. – Запоминай, куда ехать.

Новоселье мы с Трошкиной справили ближе к вечеру.

Комната, предоставленная нам хозяйкой, действительно оказалась чистой и – приятный бонус! – светлой. Потолок и стены, незатейливо побеленные с синькой, отсвечивали в голубизну, сквозь ничем не занавешенное окно в комнату нагло лез целый сноп красно-рыжих лучей. Солнце клонилось к закату, алые блики красиво запятнали облупленные дверцы шифоньера, занятно раскрасив его «в горох».

Мелкая Трошкина, стоя у подоконника, отбрасывала причудливую длинную тень. Смотреть на нее было чрезвычайно интересно – на тень, а не на Трошкину.

– Девочка пришла на остановку и села в троллейбус, – рассказывала Алка.

Тень на стене передо мной проросла двузубой вилкой.

Я покосилась на Трошкину – точно, это она буквой «V» приставила к голове пальцы, изображая рога троллейбуса.

– Какой номер маршрута? – уточнила я только для того, чтобы посмотреть, как будут выглядеть в Алкином театре теней арабские цифры.

– Восемь.