Свидание на пороховой бочке

На данном этапе мы не могли себе позволить проявлять гуманизм по отношению к бездушным механизмам. Сначала надо было позаботиться о людях, и в этом смысле мой план был куда благороднее Алкиного, поскольку вовсе не грешил эгоизмом.

– А у меня пункт первый – звонок другу, только я его номер не помню, так что мне понадобится твоя помощь, – сообщила я подружке.

У Трошкиной хорошая память на цифры, она легко запоминает телефонные номера. Я этим похвастаться не могу. Номера, которые я помню наизусть, можно сосчитать по пальцам одной руки, причем в топ-пятерку войдут также сакраментальные 01, 02 и 03.

Честно говоря, я намертво затвердила только два номера: наш домашний и свой мобильный.

– Могу предложить телефонный справочник! – покричала хозяйка.

– Какой сервис, однако, – пробормотала Алка, выходя из ванной.

Распаренная после горячего душа, она была замотана в застиранное до невнятности толстое полотенце и напоминала сосиску в тесте. Я почувствовала приступ аппетита. Может, комки в манной каше будут не такими уж большими…

– Чей номер тебе нужен?

Самоходная сосиска Трошкина проплыла к окошку и растрепала волосики, подставляя их утреннему солнышку.

Такую роскошь, как фен для волос, хозяйка скромного приюта не смогла нам предложить.

– Горохова, – ответила я.

– Гороховый суп могу предложить на обед! – покричала хозяйка.

Вдобавок к феноменальному гостеприимству у нее был исключительный слух.

– Спасибо, мы пообедаем в городе! – ответила я и поплотнее прикрыла дверь в нашу комнату. – Скажи мне Жорин телефон, звонок ему – мой собственный пункт номер один.

– О боже! Что должно было произойти, чтобы начать утро нерабочего дня звонком Горохову?! – Алка съязвила, но все же полезла в сумочку за мобильником.

– Не с твоего телефона, ты же в розыске, – напомнила я и приготовилась набивать циферки на своем новом непорочном аппарате. – Диктуй…

– Алле-уоу? – неприязненно отозвался сонный голос после серии долгих гудков.

– Жора, привет, я тебя разбудила? Отлично! – обрадовалась я.

– Не разделяю это мнение, – сердито рыкнул Горохов.

– Разделишь, когда узнаешь, зачем я звоню, – пообещала я. – Судя по тому, что этим дивным утром я позвонила тебе раньше всех, ты еще не знаешь последнюю новость.

– В како-уом это смысле последнюю? – Зевающий Горохов еще не проснулся, но уже забеспокоился.

– В смысле новейшую из сенсаций.

– На фига мне в семь утра твои дерьмовые сенсации?!

Подслушивающая Трошкина ехидно захихикала.

– Ты подобрал идеальное слово! – похвалила я собеседника. – Эта сенсация именно дерьмовая и напрямую связана с вашим с Зямой художеством в деревне Бурково.

– Что? – Горохов мигом остыл. – Откуда ты знаешь? Тебе Казимир разболтал?

– Нет, я совершенно случайно стала свидетелем творческого процесса. А ты не перебивай меня, ты слушай, это важно. Те пропавшие банки нашлись!

– Как? Где?!

– В сейфе директора художественной галереи.

– Ах, он гад! А клялся, что не знает, куда они делись, лживый педик! – возмутился Горохов.

– А он педик? – заинтересовалась хорошая девочка Трошкина.

Она у нас вся такая правильная, что вопиющих отклонений от нормы зачастую не замечает, потому что не вполне верит в их существование.

Я только закатила глаза. Знаем мы этих творческих людей! Среди них безусловно нормальных считаные единицы, и две позиции в топе уже заняты моими родственниками – мамулей и братцем. Вот у них сексуальная ориентация правильная, а вообще-то богема – это такое болото…

– Педик-медик! – выругался Жора в трубке.

– Он, похоже, и сам не знал, что банки спрятаны в сейфе, – справедливости ради вступилась я за незнакомого галерейщика. – Знал бы, не стал бы вскрывать упаковки с дерьмом!

– А он их вскрыл?! – расстроился Горохов.

– Вскрыл, разлил и все испортил, – подтвердила я. – Говорят, там было грязно, как в свинарнике, так что двух банок с бесценными какашками мы лишились окончательно. Зато теперь вы можете легализовать творчество Зямы!

– Да, мы же должны были принять все возможные меры для восстановления экспозиции – вот и приняли! – Горохов приободрился. – Что ж, это хорошая новость, спасибо, что сообщила.

– Зачти мне это при распределении квартальной премии.

– Знаешь, о чем я подумала? – дождавшись, пока я закончу разговор с Жорой, спросила Трошкина. – Я подумала, что кража банок с дерьмом – это происки конкурентов. Кажется, мы вырвали эту выставку из-под носа у «Алых парусов»?

– Дельная мысль, – согласилась я. – Надо будет пощупать «Паруса». Если это их выходка, то ее можно считать объявлением войны на региональном рекламном фронте.

– Тогда Бронич нас мобилизует, поставит под ружье, оденет в хаки… Ой, моя одежда!

Алка вспомнила свой пункт номер один и сразу забыла о рекламных войнах.

– Ты пойдешь со мной на шопинг?

Я бы сходила с Алкой за покупками, если бы не назначенная встреча с Максом. В очередной раз обманывать поклонника в его скромных ожиданиях не хотелось – я и так это делаю слишком часто, и я поехала к телестудии, хотя внутренний голос страстно, как змей-искуситель, нашептывал мне: «На ш-ш-шопинг! На ш-ш-шопинг!»