Свидание под мантией

– Есть другие глаголы, более хамские, я обозначила процесс печатным словом. Или следовало ханжески прочирикать: «Они занимались любовью»? Какая тут на фиг любовь? Со стороны Валерия – желание спасти свои деньги, он хотел остаться с золотыми червонцами и бриллиантами Зины, они ему милее всех красавиц на свете. С мамашкиной стороны – стопудовое идиотство, тупость, глупость и нелепость. Она про генетику слышала? Ладно, пусть нет. Но поговорку про яблоню? Рожать младенца от мерзавца! Это же хуже, чем от алкоголика! Еще хорошо, что получилась слабоумная Лерка! Сестра еле-еле освоила чтение, таблицу умножения ей никогда не выучить, но она добрая, не конфликтная, не ворует, не пытается никого убить, а ведь мог родиться монстр. А вы, Татьяна, тогда в санаторий смылись, потому что вам муж так приказал, и еще боялись, что Ира в милицию с заявлением о вашем вранье побежит. Нечего сейчас тут брехать о любви.

Мой взгляд упал на фотографию в резной рамке, стоявшую на подоконнике.

– Это ваш муж? – спросила я.

– Да, – кивнула Татьяна Николаевна, – свадебный снимок, мы расписались без шума, всего-то одна общая карточка и есть.

Я молча смотрела на изображение Валерия. Следует признать, что он был очень хорош собой. Голубые глаза, чистый высокий лоб, тонкий нос с изящно вырезанными ноздрями, четкая линия скул и подбородка, нет ни малейшего намека на порочность и лживость натуры. Это неправда, что лицо зеркало души, у некоторых людей оно маска, скрывающая их сущность. Теперь мне понятно, в кого пошла Лера, вот почему у нее такие красивые вьющиеся волосы и губы в форме лука Амура.

– Через месяц после того, как Ира сюда приходила, – продолжила рассказ Татьяна Николаевна, – Валерия разбил инсульт. У него и раньше часто бывали сосудистые кризы, муж сидел на сильнодействующих лекарствах, принимал их регулярно, около десяти таблеток несколько раз каждый день: от повышенного давления, тромбообразования, аритмии, диабета, холестерина, сосудоукрепляющие, но ничего не помогло, его парализовало. Лежит камнем с тех пор. Вот уж как вышло, словно для Иры, для того, чтоб ребенок получился, Валеру Господь берег, а потом каюк!

– Теперь ясно, отчего Лерка получилась дурой, – пошла вразнос Ксюша, – ее папенька жрал горстями большую химию! Вот мерзавец, не предупредил Ирку! Честный человек обязан был сказать: «Дорогая, от меня беременеть нельзя, я хаваю кучу пилюль, весь гнилой изнутри». А мамашка?! Тоже хороша! «Хочу ребенка!» Прямо детский сад! «Купите мне Барби». Только Лерка не кукла, она живой человек, который появился на свет вследствие редкостной безголовости нашей мамашки. Моя сестра… Стоп! Валерия мне чужая! Погодите, что же получается?

Ксения снова вцепилась пальцами в край стола.

– Только сейчас до меня дошло: Ирка не мать мне. Я дочь Петра Сергеевича от первого брака!

– Тебе плохо? – засуетилась Татьяна и пошла к окну. – Хоть я и мою квартиру постоянно, но все равно попахивает.

Струя холодного воздуха пробежала по моим ногам, Ксения затряслась и спросила:

– Что Ира рассказывала о своем браке?

– Ничего, – пожала плечами бывшая домработница.

– Где она познакомилась с Петром? – не успокаивалась Ксения.

– Ни слова не произнесла об этом.

– Пожалуйста, вспомните, что моя мать говорила о семье мужа?

– Она только обронила фразу, что поклялась супруга охранять.

– От кого?

– Понятия не имею.

Ксюша схватила Татьяну Николаевну за руку и взмолилась:

– Это очень важно! Поройтесь в памяти! Напрягитесь!

Жена Валерия прикусила губу.

– Давно дело было, вроде Ирина такую фразу бросила: «Они мою жизнь изменили, теперь я обязана Петю сберечь, Геннадия Андреевича уже не вернуть, а Софье Михайловне я всем обязана. Она меня отправила! Она скоро за мной придет!»

– Куда придет? – Не поняла Ксюша.

– Не знаю, – сказала Татьяна Николаевна. – Почему бы тебе самой у нее не спросить?

– Ирина ничего не скажет, – прошептала Ксения, – а мне хочется узнать правду о своем происхождении.

– Не та мать, которая родила, а та, что вырастила, – менторским тоном учительницы заявила Татьяна Николаевна.

Ксения резко выпрямилась, ее лицо осунулось, глаза остекленели, рот приоткрылся.

– Эй, эй, что с тобой? – начала креститься Татьяна Николаевна.

Я поняла, что Ксюша опять впала в состояние самогипноза, которое спровоцировал нервный разговор, и быстро попросила хозяйку:

– У вас есть нашатырь?

– Да, да, – кивнула та, бросаясь к шкафчику.

Спустя несколько минут я открыла пузырек и поднесла его к носу напарницы. Ксения выдохнула, заморгала и посмотрела на меня.

– Что? Что случилось?

– Все хорошо, – ответила я, – думаю, нам надо уходить.

* * *

Когда мы вышли на улицу, Ксюша взяла меня под руку.

– Татьяна сказала: «Не та мать, которая родила, а та, что вырастила», и вдруг свет померк, раздался детский голосок: «Раз, два, три, четыре, пять, Соня идет гулять». Потом женщина произнесла:

– Сонечка, солнышко, хватит, пора спать!

– Нет, нет, – затараторила малышка, – Мармеладовна, дай кису! Тогда я лягу!

И женщина с девочкой начали беседу.

– Кошка тебя опять оцарапает!

– Нет!

– Некрасиво так себя вести, дедушка рассердится.