Свидание с развратным фавном

Шишов на своем месте подскочил и затряс руками.

– Вот, Кукуева, только не надо! Сейчас на бедную Лильку…

– Ага! Конечно! Твоя Лилька бедная, – швыркнула носом Серафима. – Ей и сестра помогает – у нее своих детей нет, так она Лильку вместо дочери пестует, свекровь в дом мешками прет, не знает, куда Лилечку целовать, только доченькой навеличивает, даже за границу ее отдыхать отправляла, и муж тоже… А она еще с меня деньги трясет!

Шишов тряхнул головой, присмотрелся к Серафиме и увидел, что та все выше задирает голову, дабы не показать мокрые глаза.

– Э! Ты чего это? Так! Хорош ныть, Кукуева! Давай колись, чего там на нашу голову свалилось?

Серафима говорить не хотела. Нашелся тоже защитник – Сенечка Шишов! Но он зашел в автобус с ее стороны, вытащил из кармана здоровенный клетчатый платок и, будто маленькой девочке, крепко вытер нос, а потом и все лицо, вместе с макияжем. От такой нежности у Кукуевой чуть не вывернуло челюсть, она непроизвольно всхлипнула и уже разревелась во весь голос. И как-то так, между рыданиями, рассказала ему про свою беду.

– Ну, Лилька! Ну, пакость какая, а? – шипел Шишов, играя кулаками. – И ведь, главное, еще и Ваньку под себя поджала! И Федоров вчера туда же: «Так поленом и присыбла!» – передразнил он друга.

– Ой, Лилька-то про операцию просила не говорить никому! Главное – чтобы до Федорова не дошло, а то – развод! – спохватилась Кукуева.

– Ладно, Семафора! Прорвемся! Да, а фотографии посмотри. Это мы их с Татьяной фотографировали.

Серафима схватила стопочку снимков и не удержалась:

– Ой! А подросли-то как! Ишь, какие ухоженные… Кстати, мне надо будет сегодня к твоей Татьяне на работу заскочить, Алисой Гавриловной поинтересоваться.

– Заскочим, – пообещал Шишов. – А теперь давай, заступай на пост. Эх, Семафора, мы с тобой сегодня самый поток упустили! Придется наверстывать…

После того как Шишову была доверена тайна, у Серафимы будто гора с плеч упала. Конечно, надо было еще работать и работать, чтобы доказать свою непричастность, но все-таки теперь она была не одна. И отчего-то за маленькой, но крепкой спиной Шишова она чувствовала себя в безопасности.

– Граждане! Передавайте на билет без напоминания! – весело кричала Серафима. – Давайте любить друг друга!

– В таком-то переполненном автобусе самое время, – поддел какой-то пошляк.

– А с вас, гражданин, двойная плата! За нецензурные намеки! – следила за нравственным порядком Кукуева. – Дедушка, что у вас болит? Чего стонете? Граждане! У кого есть корвалол? Старичок тут мучается… Ах, это он не мучается, а песню поет? Дедушка, не пойте так громко, а то остальным корвалол понадобится.

Серафима сегодня работала живо, споро, пассажиры попались легкие на оплату. Она даже не заметила, как подошел к концу рабочий день.

– Ну чего, я пошла? – зависла она на подножке.

– Здра-а-асте! – откинулся на спинку Сеня Шишов. – А аптека? Сама говорила – тебе к Костеренко этой надо! Ох, и ленивая ты, Семафора! Эдак за твой счет полгорода по больницам лежать будет. Садись давай, поехали.

Серафима только выпучила глаза.

– Да я… я сама хотела, чего ж тебя гонять, и так весь день ведь за рулем…

– Ой уж мне эти бабы! Ну что ты сама, что сама?! Ты же даже не знаешь, с какого боку к расследованию приступать! – ухватил бразды правления в свои руки Шишов. – Садись, Кукуева. Так что, ты говоришь, мы узнавать едем?

– Почем валерьянка! – буркнула Сима и принципиально отвернулась к окну.

Аптека работала, но посетителей в зале не было. В такое пустое время работницы с большим удовольствием предавались беседам, разгадыванию кроссвордов и даже чтению. Завидев вошедших, худенькая женщина в голубом фирменном халате весело крикнула куда-то в другую комнату:

– Танюша!! Папа пришел! Да не один, с женщиной!

– Я это… – заблеял Шишов. – Это со мной вовсе не женщина… а коллега, товарищ по работе…

Серафима более уверенно чувствовала себя среди женщин.

– Девочки, скажите, а что, Алиса Гавриловна уже ушла?

– Конечно, ушла, времени-то сколько! Она и так весь день работала, не ночевать же ей здесь.

Кукуева оглядела аптеку. Аптека как аптека, не хуже других. Все блестит, сверкает, на окнах цветов полно, каждый по тысяче, наверное, стоит. Да и сами окна – здоровенные, новомодные. Двери опять же…

– Татьяна! – испуганно звал Шишов.

В компании малознакомых дам он тушевался. Зато Серафима прочно подсела к худенькой женщине и с интересом спросила:

– А это точно, что Алиса Гавриловна здесь хозяйка?

Та уверенно мотнула голубенькой косынкой.

– Точно. Ну, во всяком случае, у нас по всем документам она числится. А чего?

– Да просто… А получаете вы здесь сколько? Мало, наверное?

– Чего ж мало? Вон, на Песочной, там и правда крохи платят. Мне подружка говорила. И темень там, и район неспокойный, а зарплата, как у бича пенсия. Нет, Алиса Гавриловна нас не обижает. А вы устроиться сюда хотели, что ли?

Серафима замахала руками:

– Зачем же! Вам же Семен Николаевич сказал – я у него работаю и уходить не собираюсь.