Свидание со смертью. Рождество Эркюля Пуаро. Убить легко. Десять негритят

— Меня?! — воскликнул пораженный лорд Уитфилд. — Неужели кто-то поверил бы, что я на такое способен?

— Только не я, Гордон, — мягко сказала Бриджит. — Я никогда не верила.

Лорд Уитфилд холодно посмотрел на нее и чопорно произнес:

— Учитывая мою репутацию и положение в графстве, не думаю, что хоть кто-нибудь — даже на мгновение — поверил бы в подобное чудовищное обвинение!

Гордо расправив плечи, он вышел из комнаты и прикрыл за собой дверь.

— Он никогда не поймет, насколько реальной была угроза! — сказал Люк. А затем обратился к Бриджит — А теперь расскажи нам, когда ты начала подозревать Гонорию Уэйнфлит.

— Когда ты сообщил, что убийца — Гордон. Я не могла поверить! Понимаешь я его прекрасно знаю. Я проработала у него секретаршей целых два года! И изучила его вдоль и поперек! Мне было известно, что он самодовольный и ограниченный человек, поглощенный только самим собой, однако вместе с тем я точно знала, какой он добрый и почти до нелепости мягкосердечный. Он не мог убить даже осу. Эта история о том, будто он убил канарейку мисс Уэйнфлит, сразу меня насторожила. Он просто не смог бы такое сделать. Однажды он рассказал мне, что разорвал свою помолвку. А ты твердил, что помолвку разорвала она. В это я еще как-то могла поверить — в то, что гордость не позволила ему признаться, что это она отвергла его. Но вот история с канарейкой! Гордон просто не смог бы такое сотворить! Он даже в охоте никогда не принимает участия — при одном виде убитой дичи ему становится дурно.

И я поняла, что история с канарейкой — ложь. А это означает, что мисс Уэйнфлит лжет. Причем это очень странная ложь! И тут меня осенило: а не лжет ли она и в других случаях? Она очень гордая женщина. И разрыв помолвки наверняка страшно ранил ее гордость. Она, очевидно, затаила злобу на лорда Уитфилда и стала вынашивать планы мщения — особенно ее подхлестнуло то, что он вернулся в Вичвуд богатым и преуспевающим. И еще я подумала: «Да, возможно, она с радостью подставила бы его». И тогда я спросила себя: «А что, если в ее словах нет ни слова правды?» И вдруг поняла, как легко такая женщина может провести мужчину! Я рассуждала так:

«Конечно, это совершенно невероятно, но предположим, именно она убила всех этих людей и внушила Гордону идею о божественном возмездии!» Ей ничего не стоило бы убедить его — как я уже говорила, Гордон готов верить чему угодно! И я спросила себя: «Могла ли она совершить все эти убийства?» И поняла, что могла! Могла столкнуть пьяницу с мостков, а мальчишку с подоконника, и Эми Гиббс умерла именно в ее доме. С миссис Хортон тоже все ясно — Гонория Уэйнфлит часто заходила навестить ее. Труднее было с доктором Шмеллингом. Я ведь не знала, что у Вонки Пуха сильно гноилось ушко и что она инфицировала бинт, которым завязала руку доктора. Еще загадочнее выглядела смерть мисс Пинкертон: я никак не могла представить себе мисс Уэйнфлит в униформе шофера «роллс-ройса».

И тут меня опять осенило. Да это же проще простого! Уже опробированный ею толчок сзади — в толпе кто бы это заметил? Машина даже не остановилась, и мисс Уэйнфлит тут же этим воспользовалась, чтобы навесить на лорда Уитфилда еще одно преступление, — она сказала женщине, стоявшей рядом, что она запомнила номер автомобиля, естественно, назвав номер «роллса» Гордона.

У меня просто кругом шла голова. Ведь если Гордон не совершал убийств, а я знала — да-да, знала, что не совершал, — то кто же тогда? И ответ показался мне очевидным. Тот, кто ненавидит Гордона! А кто его ненавидит? Конечно, Гонория Уэйнфлит.

А потом я вспомнила, что мисс Пинкертон вроде бы говорила об убийце как о мужчине. И это сводило на нет все мои предположения, потому что, если бы мисс Пинкертон ошиблась, ее бы не убили… Я попросила тебя в точности повторить слова мисс Пинкертон, и оказалось, разговаривая с тобой, она фактически ни разу не произнесла слово «мужчина». Тут я почувствовала, что нахожусь на правильном пути! Я решила воспользоваться приглашением мисс Уэйнфлит погостить у нее, чтобы попытаться установить истину.

— Не сказав мне ни слова? — сердито спросил Люк.

— Но, милый, ты был настолько уверен в своей правоте, — а я настолько не была убеждена в своей! Все было очень неопределенно. Но мне и в голову не приходило, что мне грозит какая-либо опасность. Я считала, что у меня масса времени…

Ее передернуло.

— О Люк, это было ужасно… Ее глаза… И этот кошмарный, нечеловеческий смех…

— Никогда не забуду… ведь я едва не опоздал, — сказал Люк, вздрогнув.

Повернувшись к Баттлу, он спросил:

— Как она сейчас?

— Окончательно съехала с катушек, — ответил тот. — Обычный случай, знаете ли. Они не могут пережить потрясающее для них открытие — что они совсем не так чертовски умны, как думали.

— Да… никудышный я полицейский! — грустно произнес Люк. — Ни на секунду не усомнился в Гонории Уэйн-флит. Вы бы справились лучше, Баттл.

— Может быть, да, сэр, а может, и нет. Помните, я говорил, что преступником может быть любой? По-моему, я упоминал и старую деву.