Свидание у алтаря

Эту часть она вставила в пьесу после возвращения из Шотландии. Герцог Бейнтон так основательно ее разозлил, что ей пришлось использовать его образ в качестве персонажа.

Узнал ли он себя?

По его спокойному взгляду ничего нельзя было понять.

Интересно, что же он подумал, когда прочел описание Бамбла как необыкновенного красавца? Она вовсе не планировала ничего такого, но слова словно сами стекли с ее пера и стали важной частью сюжета — если только она не перепишет всю пьесу.

— В его характере требовать, чтобы все было так, как он хочет, — сообщила Сара. — Я имею в виду этого герцога из пьесы.

Бейнтон сменил тему.

— Я не знал, что вы любите, поэтому взял на себя смелость заказать лучшие блюда, какие здесь подают. — Он встал, подошел к столу и поднял крышку ближайшего к нему блюда. — Это кролик. Его здесь отлично готовят. А это… — проговорил он, поднимая вторую крышку, — это ростбиф, божий дар Англии. Здесь работает повар-француз. Однажды я попытался нанять его, но он предпочитает свою кухню в этой гостинице.

Все пахло очень соблазнительно.

— Выбирайте, — предложил он. — Мне все равно. О, есть еще вино и сидр — на ваш выбор.

Сара благородно решила ни за что не приниматься за еду, пока они не обсудят, что между ними будет. Но она была совершенно не способна собраться с мыслями и сформулировать какие-то требования на голодный желудок.

— Кролик подойдет.

Сара села за стол, взяла вилку и постаралась не слишком набрасываться на еду.

Бейнтон, очевидно, тоже очень проголодался. Он галантно налил Саре сидра, а потом воздал должное своему бифштексу. Сара же опустошила тарелку и почувствовала, что если бы не присутствие герцога, то она слизала бы с нее весь соус.

Еда отлично ее подкрепила.

Отставив тарелку, Сара сложила руки на коленях, чтобы показать, что она собрана и владеет собой, насколько это возможно для человека, одетого в простыню вместо одежды, и сказала:

— Я хочу сообщить вам мои условия.

Бейнтон отреагировал так, словно она сделала предупреждающий выстрел. Откинувшись на спинку стула, он положил руку на стол и произнес:

— Очень хорошо.

Сара уставилась на свою пьесу, лежавшую на столе. Хоть раз в жизни она не продаст себя задешево.

— Вы предложили мне дом, — сказала она.

— Да.

— И помощь с поиском Джеффа и Чарльза.

— Перкинс занимается этим делом прямо сейчас, пока мы с вами беседуем.

— Я бы хотела, чтобы труппе заплатили.

Герцог наклонил голову.

— Труппе?

— Актерам и рабочим, которые принимали участие в постановке «Ревю». Многие из них в худшем положении, чем я.

Она бросила на него быстрый взгляд, стараясь определить, что он об этом думает.

У Бейнтона был вид человека, который обдумывает, взвешивает… И Саре стало неловко. Она никогда не умела требовать.

— Я уверен, — наконец сказал он, — что если нам не удастся вернуть все, что им задолжали Джефф и Чарльз, то для них найдется щедрый благодетель.

Сара с удивлением осознала, что ожидала его ответа, затаив дыхание. Переведя дух, она сказала:

— Благодарю вас.

— Это все? — спросил он.

— Нет. — Она заставила себя посмотреть ему прямо в глаза. — Моя мать начинала как актриса. Она была хорошей актрисой, по крайней мере, все уверяли меня в этом. Но театр — ненадежная и изменчивая профессия. Мама получала все менее значительные роли и в конце концов сказала, что чувствует, будто ее жизнь кончена.

Бейнтон внимательно слушал, и Сара отвела глаза. Умение уделять одному человеку все свое внимание — один из талантов герцога, подумала она. Но иногда это внимание слишком пристально.

Она перевела дух и продолжила.

— Ее первым покровителем был лорд Твиндейл, мой отец, хотя он и не соизволил признать меня своей дочерью. Мужчины бывают двух видов: одни щедры ко всем своим детям, законным или нет, а другие притворяются, будто их внебрачные дети просто не существуют.

Саре не удалось скрыть горестную улыбку. Когда-то для нее стало сокрушительным ударом то, что отец отказался ее признать. Теперь же ей казалось, что это лишь одно из событий ее жизни.

— Когда Твиндейл отвернулся от мамы, у нее появилось несколько любовников, сменявших друг друга до ее смерти. Некоторые были добры к нам, другие — нет. Были и такие, от которых я пряталась.

Понимает ли он, о чем она говорит?

— Моя сводная сестра Джулия — она родилась в браке и была матерью Шарлен — взяла меня к себе, когда мне было тринадцать. Она даже дала мне некоторое образование, но у нее самой было полно хлопот с Дирном. Этот человек проматывал все, что у него было, за игорным столом.

— Я слышал о нем.

— Он губил себя. — Сара покачала головой. — Но Джулия научила меня тому, что у женщины может быть достоинство. Что бы ни случилось, она всегда была сильной и милосердной, и я поклялась, что буду такой же, как она. Я не хотела зарабатывать на жизнь постелью, как делала моя мать.

Бейнтон заерзал на стуле.

— Моя прямота смущает вас, ваша светлость? Хорошо, — сказала она, не дав ему ответить. — Я хочу, чтобы вы знали, чего мне стоит согласие стать вашей любовницей. Мы говорим о моей душе, ваша светлость. Обо всем, во что я хотела верить в самой себе.