— Все дело в том, что она умная, забавная и потрясающе выполняет свою работу. И это бесило. А когда нам сказали, что могут оставить только одного, мы оба превратились в маньяков. Я ловил себя на том, что слушаю ее на совещаниях, совершенно завороженный, а в следующий момент хотел проколоть ее шины за то, что отвлекала меня от основной цели.
— А твоей основной целью было…
— Полное уничтожение противника, естественно.
Мы переходим в следующую позицию, и Авайя прислоняется к моей груди спиной, усевшись между моих ног.
— А сейчас? — спрашивает она.
— Сейчас считаю ее лучшей.
— А вы… — она не договаривает до конца вопрос, занятая дыхательными упражнениями.
— Ну… почти. Прикосновения, не снимая одежды, если ты понимаешь, о чем я.
Она хихикает.
— И было хорошо?
— О да.
— Смею предположить, ты был бы не против повторить.
— Может, мы сосредоточимся на чем-нибудь полезном? — предлагаю я.
— Как я могу сосредоточиться на чем-нибудь другом, когда тут такие рассказы о страданиях и запретной любви?
— Тебе придется, потому что боюсь, сейчас у меня больше шансов осуществить
— Почему? Из-за работы? Лично мне это кажется мелочью.
— Вообще-то, это
— Итак, главный вопрос тут такой, — говорит Авайя. — Ты был бы с ней, если ни работа, ни что-нибудь еще в этом роде не стояло на пути?
— Вообще-то, это довольно важное «если», Авайя.
— Ты не ответил на вопрос,
— Был бы я с Иви, если на пути ничего не стояло? Наверное, — почесав подбородок, я морщусь от этой оговорки. — Нет. Не «наверное». Совершенно точно.
— Тогда просто исправь все.
— Ну надо же, как это я раньше не додумался?
— Картер, женщины не настолько сложные, — обернувшись, с улыбкой говорит Авайя. — Умнее? Да. Но не сложнее. Мы хотим, чтобы были подвижки, а не безупречность.
***
Тем же вечером дома у родителей я размышляю над словами Авайи.
Подвижки. Не безупречность.
Мне не нужно быть идеальным; что касается Иви, мне даже не нужно ничего исправлять, но я могу признать, что
сделал и где был неправ. Попробовать стать чуть менее жутким.Протянув руку к лежащему на прикроватном столике телефону, я листаю сообщения и нахожу наш диалог с Иви. Потом в уме прикидываю, сколько сейчас у нее времени; здесь начало одиннадцатого, значит, там начало восьмого. То есть не поздно.
«Привет».
Задержав дыхание, я смотрю на экран в надежде увидеть маленькие точки, говорящие о том, что она мне пишет. В момент, когда я выдохнул и собрался положить телефон, точки все-таки появились. Мое сердце подпрыгнуло в горло.
Поехали. Время высказаться.
«Кажется, мне нужно отмотать немного назад».
«Во-первых: мне стоило сначала поговорить с тобой про Дэна Принтса».
«Я должен был сказать тебе, что у тебя блузка расстегнулась. И СПРОСИТЬ про кандидатуру Джоны».
«Что-то типа того».
«Не за что».
«Но за блестки извиняться не буду».
«Ты прощена».
«Луковые конфеты — ужасная/гениальная идея».
«А микшерная комната была чистым удовольствием».
Она просто оценит мое понимание очевидного? Или же согласится со мной? Проходит минута. Пульс стучит уже повсюду — во рту, глазах и ушах. И наконец телефон вибрирует снова.
Сделав глубокий вдох, я перекатываюсь на спину.
«Ага. А ты чем занимаешься?»
«Доделываешь отчет во время праздников?»
«Ай-яй-яй».