Свидетель

- Кой черт его дернул, этого дохляка, ко мне лезть?! Нужна мне была его девчонка! Своих невпроворот! Заголила ноги и вот маячит перед носом, вот маячит! Стерва!.. Гражданин майор, а мы не договоримся, будто я этих премудростей в глаза не видел, а? Будто просто вот совесть заела и все такое?

- Теперь уж нельзя.

- Эхма! Надо было меня раньше убедить! Растолковали бы, припугнули! Вам, можно сказать, человеческая судьба доверена, а вы...

Он еще раз крепко обругал всех по кругу (кроме себя). Выдохся.

- Ладно, что проиграл, то проиграл. Дальше бы не напортачить.

- Вы просили об очной ставке.

- Дурак был.

- Но сейчас полезно зафиксировать ваше раскаяние в присутствии свидетеля. Думаю, стоит даже извиниться перед ним: человек ходит, время из-за вас теряет

- По шее бы ему, чтоб не ходил!.. Хрен с ним, извинюсь...

* * *

"Мы свой, мы новый мир построим". А чего не построим, то переименуем, и будет как бы новое.

"Каторга", скажем. Ну что за откровенное наименование! В новом-то мире! Пусть будет, к примеру, "колония". И сразу мило бюрократическому уху, ничто не царапает. "Исправительно-трудовая колония" - отлично звучит.

Или "Нескучный сад". Фи, по-мещански же. То ли дело "Парк культуры и отдыха имени..."! Что "парк культуры" - неграмотно, нелепо, нужды нет. Зато идейно и солидно.

То же и "Бутырская тюрьма". Зачем это нам - "тюрьма"? Почесали в затылке, вычесали "Следственный изолятор". Хорошее нейтральное словечко, даже в больницах изоляторы есть.

Но древняя Бутырка не ведала, что превратилась в невинный "изолятор". Веками пропитывалась она духом неволи, тоски, проклятий, чьих-то предсмертных томлений. Наука утверждает, что информация неуничтожима. Сколько же ее вобрали в себя эти стены, лестницы, глухие коридоры. И источали обратно, густо пропитывая недра тюрьмы.

Так что прогулка по ним для нервно настроенного человека (да еще впервые) была определенным испытанием. Если говорить о Власове, то он показался Пал Палычу ниже ростом и, войдя в освещенный солнцем кабинет, словно бы обрадовался знакомым лицам.

Поздоровался с Платоновым. Платонов зыркнул исподлобья, отозвался нехотя.

- Садитесь вот сюда, Игорь Сергеевич.

Для свидетеля был принесен дополнительный стул.

- Провожу между вами очную ставку. Порядок ее каждому из вас я разъяснил. Первый вопрос к вам, гражданин Платонов. Знаете ли вы этого человека?

- Знать не знаю, но видал.

- Уточните, когда, при каких обстоятельствах. Можно коротко.

- Когда я совершил свой поступок, то есть ударил одного парня... - он аккуратно подбирал слова, - поскольку в это время хотел познакомиться с его девушкой... тогда гражданин, с которым я нахожусь на очной ставке, подошел ко мне... и сделал замечание.

Знаменский услышал подробность впервые.

- Какое же? - заинтересовался он.

- Вроде того, что зря, мол, ты так некультурно...

- Вы ответили?

- А то нет! - и сразу спохватился: - Поскольку я был расстроен... то я этому гражданину ответил недостаточно вежливо... за что теперь извиняюсь, потому что полностью осознал свою ошибку.

"Любопытно наблюдать за Власовым. Мой свидетель озадачен. Нет, больше ошарашен!"

Знаменский усердно записывал слово в слово.

- Гражданин Власов наблюдал всю драку от начала до конца?

- Разве это драка? - пренебрежительно бросил Платонов. - Я его один раз. Положил - и все.

- То есть вы ударили, он упал и не поднялся?

- Точно так, гражданин майор. А гражданин Власов действительно наблюдал, потому что торчал у киоска.

"Ну вот и перевалили главный хребет! Если не грянет какая-нибудь неожиданность - финт удался".

- Так... Когда подоспела милиция, то именно Власов указал на вас?

- Он, - прорвалась острая неприязнь, и Платонов поспешил замазать ее: Его, так сказать, заслуга... Особо прошу занести, гражданин майор, что глубоко раскаиваюсь и сожалею, что попал в такую историю...

Физиономия его обмякла и выразила искреннее глубочайшее сожаление.

- Эх! - простонал он. - Житуха была! Рубанешь кому без очереди "Здесь покоится незабвенный..." - и пей-гуляй... Этого не пишите, - уныло вздохнул он. - Пишите - считаю, хулиганство несовместимо с моральным обликом. Верно будет?

- Верно, Платонов. Прочтите, распишитесь.

Платонов читать не стал, подмахнул так. Вернулся на табуретку, уставился на здоровенные свои ручищи, наделавшие беды.

- Теперь вы, Игорь Сергеевич.

"Опасность еще есть. Что во Власове таится, я не прозреваю. Потому осторожненько, на мягких лапах".

- Есть ли у вас возражения или дополнения? Или обвиняемый рассказывает все правильно?

- Все правильно.

Свидетель был разочарован в Платонове: с такой легкостью сдаться, с такой покорностью!

- И действительно вы прежде не встречались и никакими отношениями не были связаны?

- Нет.

За этим слышалось раздражение: сколько можно об одном и том же?

- Я должен соблюдать процессуальные нормы, Игорь Сергеевич, - возразил Пал Палыч на невысказанный упрек и продолжил: - Вопросы по делу друг к другу есть? Гражданин Платонов?

- Нету вопросов.

- Я бы хотел... - подался к нему Власов. - Как вы все это переносите? - Он обвел рукой камеру и испытующе, нетерпеливо впился глазами в Платонова.