Свидетель

А первая неделя была ужасна. Тяжелая рана, критическая потеря крови, осложнения, скачки температуры... Увидя друга на следующий день после несчастья (Скопина вызвали на совещание, Знаменский оставил для него рапорт-прошение и умчался в Еловск), Пал Палыч по-настоящему уразумел и перестрадал смысл слов "жизнь висит на волоске".

Полтора суток провел Знаменский в больнице, и четыре раза при нем волосок истончался до паутинки. Врачи изъяснялись похоронным шепотом. Медицинские сестры передвигались на цыпочках, спрашивали в дверях: "Еще дышит?", "Еще жив?". И это "еще" вползало в уши угрожающим змеиным шипом.

Скопин достал Пал Палыча междугородным телефонным звонком, обстоятельно расспросил, выяснил, что дефицитных лекарств не требуется, что Томин под капельницей без сознания, а Знаменский просто мучается у его одра или в коридоре.

- В таком случае попрошу вас вернуться, у меня запасных игроков нет.

- Я жду, что приедет мать, Вадим Александрович!

- Матери даже не сообщили.

- Почему?!

- Гриппует. Ее все равно не допустят к раненому. Но Кибрит обещали короткий отпуск за свой счет. И родственники в Киеве извещены. Жду вас.

Пал Палыч стиснул зубы и пошел к Томину прощаться.

- Саша, держись! - заклинательно произнес он над землистым лицом. - Не сдавайся. Ты никогда не сдавался. Скоро Зиночка приедет. Ты всем нужен. Ты на этом свете очень нужен!

Тут подняла голову женщина в белом халате и шапочке, сидевшая возле кровати... и Пал Палыч узнал Багрову. Только сейчас он сообразил, что она постоянно находилась здесь и держала Томина за руку. Знаменский принимал ее за сестру, которая следит за пульсом, хотя мог бы догадаться, что этой цели служат точные медицинские приборы, установленные и в ногах и в изголовье.

- Здравствуйте, - тихонько проронила Багрова.

- Здравствуйте, - так же ответил Пал Палыч, как-то сразу все про нее поняв. - Совсем не отходите?

Она застенчиво улыбнулась.

- Говорят, ему без меня хуже.

- Просто держите за руку?

- Нет... я с ним разговариваю. Иногда шепчу на ухо. Стихи читаю... По-моему, он любит сказки - судя по кардиограмме...

- Считаете, слышит? Без сознания?

- Есть еще подсознание. Вы ведь тоже ему говорили...

- Он выживет! - пообещал ей Пал Палыч.

- Ну конечно! - твердо обнадежила она Знаменского.

И тот уехал с отрадным ощущением, что не бросает друга одного...

Теперь Томин долечивался в госпитале, и тут бразды правления забрала Тамара Георгиевна. Задним числом потрясенная случившимся, она готова была бы хоть год держать сына в госпитальных стенах и преувеличивала болезненность его состояния. Томин, естественно, рвался на волю. И на работу.

Врачи занимали среднюю позицию, и пациенту предписывалось дважды в день отдыхать в постели, ходить неторопливо и не волноваться.

Перед визитом друзей он как раз "отдыхал", а Тамара Георгиевна читала ему письмо:

- "У нас в Киеве все цветет. Скорей поправляйся и приезжай. Мы тебя крепко обнимаем и целуем. Дядя Петр, Лиза, Соня и Андрей. А Татуся нарисовала для тебя цветочек".

Томин полюбовался детским творчеством.

- Прелестный цветочек. Только... какая это Татуся?

- Боже, что за человек! Родную племянницу не помнит! Лизина дочка.

- Да? И сколько ей?

- Уже четыре года.

- А-а, ну успеем познакомиться.

- Уж ты успеешь! К свадьбе ее ты успеешь! Который год не был на родине!

Она прервала свои сетования лишь с появлением Знаменского и Кибрит. Последняя вручила болящему букетик первоцветов.

Томин уткнул в них нос - аромата цветочки не имели, но обдавали свежестью. Тамара Георгиевна отправилась налить воды в вазочку.

- Она меня сгноит на этой койке! - пожаловался Томин. - Все бока отлежал. Ну садитесь же, рассказывайте, как там без меня.

- Пропадаем, Саша.

- Ладно, скажите спасибо, что выкарабкался.

- Громадное спасибо, Шурик! Кстати, твой коллега из ОБХСС удрал в экономический институт, в аспирантуру.

- Миша Токарев? Ай-я-яй. Вот вам и запасное "То". Надеюсь, теперь вы поняли разницу между "То-карев" и "То-мин"?

- Еще бы! Ждем не дождемся, когда вступишь в строй действующих гигантов.

- Через недельку выйду железно.

- Выйдешь, когда выпишут. - Тамара Георгиевна поставила на тумбочку цветы.

- Ну разумеется, разумеется... Мамуля, дай нам немного пообщаться.

Та неохотно подчинилась.

- Зина, последите, чтобы он не делал резких движений. И категорически ничем не волновать. Скоро тебе на процедуру, пойду проверю, все ли в порядке.

Ушла. Пал Палыч посочувствовал:

- Тамара Георгиевна правит железной рукой.

- И не говори! Ее даже главврач боится. Ну, рассказывайте, рассказывайте!

Тамара Георгиевна на секунду приоткрыла дверь:

- Когда зазвонит будильник, одну таблетку синенькую, одну желтенькую.

- Мать с Колькой шлют тебе привет. Вот такущей величины, еле донес.

- Мои тоже, Шурик.

- И Петровка, 38, в полном составе.

- Приветы - хорошо, а новости лучше.

- Из новостей есть одна, которая касается Зиночки. В УБХСС пришел начальником отдела один полковник...

Зазвонил будильник. Кибрит вытряхнула из пузырьков таблетки.

- Запьешь?

- Я насобачился глотать их так. И как полковник касается Зинаиды?