Свидетель

Кристи помедлила, прежде чем откинуть занавеску, перегораживающую комнату — ее вдруг охватило странное чувство, что она подглядывает за чужой жизнью. Тайком, в замочную скважину. Нельзя сказать, чтобы ощущение это было совсем уж новым: ей и раньше не раз приходилось испытывать аналогичное, когда осматривала квартиры после посещения домушников. Вкупе с негодованием в отношении тех, кто перевернул, разбил, раскидал все, что было заботливо уложено хозяевами: эти неизвестные вторглись в чужое пространство, испоганили его, заставили и ее, следователя, незваным гостем заглянуть в самые потаенные, интимные его уголки. Правда, бывали и забавные моменты: Кристи невольно фыркнула, вспомнив, как однажды при осмотре квартиры она всюду, даже в кухонном шкафу, натыкалась на упаковки с «изделием № 2». Долго старалась не обращать на это внимание, и все же не выдержала и до колик хохотала, когда очередная пачка свалилась на нее с верхней полки холодильника…

Сейчас негодования не было, и чувство неловкости от этого только усиливалось.

За занавеской была кровать. Самая настоящая, аккуратно застеленная коричневым в крупную зеленую клетку пледом. Над ней — выцветшая фотография из какого-то журнала — морской берег, лунная дорожка на темной воде. Постель заправлена, на покрывале — ни складочки. Кристи осторожно присела на краешек: мягко. Не то что ее доски… Потянуло тут же лечь и уснуть. И виной тому были не только недосып и усталость пополам с болезнью, нет. Она включила светильник на тумбочке — красивая вещь на фигурной ножке, изображающей вазу. Наверное, абажур был задуман в виде цветка, но теперь его заменяло простое полотно, собранное поверху и перевязанное бантом из той же ткани. В углу небольшой комод, над ним зеркало — надо же, целое! — в красивой резной рамке. Кристи вдруг подумала: бронза. Почему-то ей очень захотелось, чтобы эта рамка оказалась именно бронзовой. В этом было что-то совсем уж из прошлой, довоенной жизни, и это успокаивало, создавало иллюзию настоящего дома. Она вздохнула: по сравнению с ее норкой тут просто боярские хоромы. Вернее — княжеские, если учесть, какую власть имел Ратников на самом деле.

Эта мысль вернула Кристи в реальный мир. Очень четко вдруг вспомнилась мертвая Лора. Вспомнилась такой, какой Кристи увидела ее тут, в коридоре: худенькое, почти детское тельце, раскинутые в стороны руки, светлые, чуть вьющиеся волосы, упавшие на лицо, огромные глаза… За эти два дня Кристи успела сродниться с ней: девушка, которую она едва знала, с которой общалась на уровне «здрассте — до свидания», стала вдруг очень близкой. И от этого на душе было еще горше…

Аккуратно, вещичку по вещичке, женщина перебрала вещи в комоде. Как и полагается, там — только чистое. Аккуратно переписала всю одежду: надо с Ратом посмотреть, что именно пропало. Вещей было немного, и Кристи надеялась — вычислить, в чем была девушка в ту злополучную ночь, труда не составит. Хотя уже сейчас ясно — той одежды тут нет. Ношенного вообще ничего нет. Видимо, Лора только-только все перестирала — часть бельишка, вон, еще досушивается на веревке. Около двери в углу — теплая куртка на вбитом в стену огромном гвозде, тут же, у двери, на коврике аккуратно приставлена и обувь. Кристи повертела в руках домашние тапки — забавные, в виде котят, шили такие когда-то. Только эти были самодельные, грубее, но все равно очень уютные.

Ну вот и все. Она закончила. И вопросов меньше не стало. Больше — да, но никак не меньше. Вот, к примеру: почему такой стерильный порядок? В любом жилом помещении все равно хоть что-то, но немножко сдвинуто, где-то складочка, где-то чуть-чуть смято. Даже после генеральной уборки. А тут… Если бы не брошенная на комоде расческа с парой светлых волос, вполне можно подумать, что это не жилье, а музей постъядерного быта, экспозиция «Комната знатного человека»…

Искушение выспаться в человеческих условиях на мягком, без комков и шишек, матрасе, было настолько велико, что Кристи решила держаться от кровати подальше. Но не удержалась, села-таки, разложила на коленях свои записи, чтоб перечитать еще раз, проверить, все ли учла. Подумать, проанализировать увиденное. Хотя что тут анализировать-то?

Кристи перечитала свои заметки, еще раз внимательно окинула взглядом комнату: да, все так, не упущено ничего, и достаточно подробно. Целых пять листов. И — впустую…

Как так получилось, что, вставая с кровати, она смахнула с колен свои записи? Вот неуклюжая… Странички разлетелись по всему полу. Кристи бросилась за ними — последний улетел аж к двери. Нагнулась, чтобы поднять, и тут увидела нечто, не замеченное раньше: у самого порога, на рыжем, напоминающем опавшую листву коврике, лежал кулон. Кусочек янтаря на черном шнурке, концы которого были оборваны… Вот она — зацепка!

Кулон был необычной формы — в виде березового листа, и редкого для этого камня зеленого цвета. Красивый и, наверное, дорогой.