Свидетель

Ратников вдруг почувствовал голод. А этот значит, что теперь он точно уже не уснет. Пожалуй, у Зиночки уже готово что-нибудь перекусить.

Обычно он столовался у себя в кабинете. Раньше, когда Марина была жива и они обедали все вместе, семьей, это было хоть как-то оправдано. Когда жена умерла, Рат старался сохранить то, что было заведено при ней. И совместные трапезы — тоже. Да и как не сохранить при маленькой-то дочке? Но потом Лора выросла, он оставил ей комнату, переселившись жить в кабинет… И совместные обеды, завтраки и ужины как-то сами собой сошли на нет. Еда в одиночку не доставляла Рату удовольствия. Но идти в общую столовую он тоже не мог: начальство, как-никак. Другое дело — кухня: тут тепло, тут с раннего утра что-то скворчит, булькает, распространяя умопомрачительные ароматы. Тут Зиночка, уютная, ласковая, безотказная.

— Зиночка, покормишь?

— Так не готово еще! Подождать придется, с полчасика. Как?

Что ж, полчасика так полчасика. Рат устроился на своем любимом месте, у стола, прислонившись спиной к стенке. От плиты шло тепло, и мужчину разморило. Незаметно для себя он задремал.

Проснулся от запаха — это Зиночка поставила на стол плошку. Тыква, жареная. Хорошо!

Кто бы сказал ему раньше, что тыква наряду с кабачками и прочей недостойной мужского внимания «травой» станет его любимым лакомством? Ни за что бы не поверил. Но вот ведь как жизнь-то повернулась…

— Зиночка, сегодня похороны, не забыла?

— Что вы, как можно. И Дмитрий Николаевич предупредил, что с других станций придут. И с Мурино, скорей всего, тоже. Не беспокойтесь, все ко времени готово будет, помянем, как положено.

Рат покачал головой: надо же, Координатор и тут успел. Что ж, хлеб свой он отрабатывает. За двоих пашет. Нужность свою показывает. Умел он быть необходимым, умел, и Рат не зря хвалил себя за предусмотрительность, благодаря которой он приблизил к себе Азарова, обласкал его, заставив себя забыть про зло, что тот сделал ему. Хотя тут Рат лукавил: он прекрасно знал, из-за чего его тогда отозвали из отпуска — из-за поганенькой статейки этого борзописца. Так что, как ни крути, а именно Координатору он в конце-то концов и обязан своим спасением…

— Феликс Эдуардович, — Зиночка всегда обращалась к нему, равно как и ко всем остальным, только так, по имени-отчеству, и другого обращения не признавала, — девочку бы одеть надо. Светланку я пошлю, только в комнату как пройти, за одеждой? Ключик дадите?

— Пусть зайдет, я дам во что одеть.

Сердце защемило — не для этого случая берег он его, настоящее свадебное платье. С кружевами, розами, с белыми до локтя перчатками. Лора и не видела его, думал, ей сюрпризом будет. Вот пусть в нем и положат. Жалко, туфелек подходящих не успел припасти. Только как они ее одевать-то будут, окоченевшую? Ну ладно, это не его проблемы. Справятся.

Глава 13 АНДРЕЙ МОРОЗ, ЗАМЕСТИТЕЛЬ

Циник — это тот, кто всему знает цену, но ничего не ценит.

Оскар Уайльд

9 ноября, утро, день. Станции Площадь Мужества — Гражданский проспект

Заместитель начальника Службы Безопасности Северной Конфедерации Мороз любил, когда его величали по имени-отчеству — Андрей Николаевич. Впрочем, совсем не возражал, если называли и по прозвищу — Атаман. Знакомым он представлялся как потомственный донской казак, но было это правдой или досужей выдумкой Мороза, не знал никто. Да, собственно, и не стремился узнать даже в былые времена, а сейчас — и тем более. Веселый, заводной, душа любой компании, выпить и погулять он любил с размахом, как он сам говорил, «по-казацки». Когда количество выпитого превышало меру (а было это почти каждый раз), Мороз начинал рассказывать. Фантазия его не знала пределов, и, конечно же, главным героем всех приключений был он, Андрей Мороз. Вот он, лихой всадник, удалой казак, защищает станицу от пришлых чеченов, вот под Назранью ведет в атаку отряд, вот его представляют к награде, вот… Под рюмочку-другую все это шло «на ура», тем более что рассказчиком Мороз был отличным. Но, увлекшись, он порой не замечал, что начинал нести ахинею. Тогда его поднимали на смех, он обижался, спорил, и очень часто весомым аргументом этом в споре становился его здоровый кулак. Протрезвев, Мороз сначала скрывался ото всех, потом вылавливал кого-нибудь из слушателей, расспрашивал, что и как было, ужасался и давал зарок никогда больше не пить. Хватало его на месяц-полтора, а потом история повторялась.