Свидетель

И как доказательство того — отклик в глазах Дарена, что стали превращаться в грозовое море.

— Тая.

— Дарен, я тебя поняла… я поняла… и… хочу попытаться… хочу узнать, как это… по-другому…

Она не чувствовала, как по щекам побежала одинокая слеза — свидетельница её внутренних переживаний и скупых надежд.

Зато на неё обратил внимание Дарен. Продолжая удерживать собственный вес одной рукой, он большим пальцем второй смахнул её.

— Не смей плакать.

Его вибрирующий голос с рычащими нотками прошелся по коже Таи обжигающим льдом, впиваясь острыми концами в нежную плоть.

— Не… буду…

— Тая, черт возьми, маленькая! Да что ж такое… Ты подо мной, я подыхаю от желания ворваться в твоё лоно, взять тебя, сделать вновь своей! Мы фактически только что сделали привязку, и оба знаем, что её надо завершить! Но я не хочу… как вчера! Чтобы ты лежала подо мной и плакала. Не хочу… Увидев тебя, думал, рвать буду, трахать как и куда хочу, а на самом деле… Я ответа от тебя хочу, ласки, мать твою!

Лучше бы Дарен молчал. Его признания были хуже всего, Тая до сих пор их воспринимала слишком остро. Она понятия не имела, что отвечать на них, и в тайне желала, чтобы всё было, как вчера. Перевернул, взял. Пусть не так резко, поосторожнее, но без вот этого полыхающего взгляда, вызывающего у неё внутреннюю дрожь и заставляющего сердце заходиться в тихой истерике.

— Я не знаю, как… ответно…

Он выругался, отчего желваки на его скулах заиграли ещё сильнее.

— Когда я тебя вчера брал — больно было? Не ври… Я чувствую твою ложь, Тая. Сегодня — особенно.

А вот это признание подействовало на Таю удручающе. Она догадывалась, что восприятие у Дарена обостренное, сверхчеловеческое, но чувствовать эмоции — это же доступно только избранным. Ещё одно подтверждение того, что она лежит в объятиях не простого смертного.

Девушка шумно сглотнула.

— Я боялась, зажималась и многое делала неправильно, — ей же надо было что-то говорить. — Когда ты входил… немного… вернее, фактически нет… Потом, когда резко задвигался…

Делая признание, Тая отвела взгляда. Уставилась на мужской кадык, потому что глаза-море штормовое грозились поглотить её.

И снова в ответ услышала ругательства.

Что-то не так? Может, не стоило говорить?

— Тая, я хочу, чтобы ты… Проклятье! В общем давай так! Я действую — ты мне говоришь, если больно.

Даже в самом страшном сне Тая не могла представить, что будет договариваться с Дареном. Почему в страшном? Потому что хорошие сны ей давно не снятся.

— Хорошо.

Как выдавила из себя согласие — не поняла.

— Разденься. Сама.

Его голос совсем охрип, и рычащие нотки сменила хрипотца.

Он скатился с неё, давая свободу для маневра. Тая, мысленно подбадривая себя и убеждая, что её дальнейшая Судьба во многом зависит от того, как она себя поведет именно сегодня, сейчас, сможет ли раскрыться, довериться мужчине.

Это же Дарен.

Дарен!

И он обещает не делать больно.

Тая ему верила. Не хотела, а именно верила. Её вера шла из сердца, из глубинного убеждения, что не только она готова к переменам. Но и он сам.

Почему он изменил к ней отношение? Почему простил?

Она опасалась отвечать на эти вопросы.

Раздевалась Тая быстро — привыкла. Аэрд не любил ждать и за малейшее промедление наказывал. Прочь спортивный костюм, белье. Не помешало бы ополоснуться. Она кинула настороженный взгляд на Дарена и увидела, что тот тоже поспешно раздевается.

Ох…

Сколько бы она ни смотрела на этого мужчину, никогда не привыкнет к исходящей от него мощи, внутренней силы. Её нет-нет да разбирало любопытство узнать, куда делись его старые татуировки и когда появились новые. Были прежние, особо ей любимые. Замысловатые линии, значение которых она не могла определить.

— Скажи, Кистан, твои тату… Они очень красивые. Я слышала, что некоторые татуировки наносятся не из-за красоты, а потому что они несут в себе определенный смысл. У тебя так же?

В тот момент она как раз рассматривала тату на плече и не видела, как в его глазах мелькнуло нечто темное, и как плотно сжались губы.

— У меня несут смысл, — откровенно ответил он.

— О, как интересно.

Её пальчик обвел рисунок, сбежал с плеча к локтю.

Терпение Кистана на том закончилось, и он рванул девушку на себя…

Дарен раздевался, повернувшись к ней спиной, попросту свесил ноги. Не видеть его лицо — небольшая передышка.

Тая успела раздеться до трусиков и взялась уже за резинку, когда услышала требовательное:

— Я сам!

Тая недоуменно посмотрела на Дарена.

Тот, обернувшись, внимательно наблюдал за ней.

И его взгляд…

— Я сам сниму трусики. Ложись на спину.

Тая удивилась, но виду не показала. Сам так сам.