Свидетель о Свете. Повесть об отце Иоанне (Крестьянкине)

Назавтра был канун Успения Пресвятой Богородицы. Орловчанам удалось пробиться сквозь плотную толпу богомольцев внутрь Успенского собора Донского. И каким же восторгом сжалось и даже замерло на мгновение сердце, когда совсем недалеко от себя Ваня снова увидел Патриарха. Но теперь, в отличие от вчерашней встречи, на нем было праздничное облачение, а глаза, глядевшие на паству, сияли грозным, величественным светом. Это был Патриарх, по-прежнему возглавлявший свою Церковь, несмотря ни на какие гонения.

Во время службы произошло необычное событие – на амвон вышел митрополит Владимирский и Шуйский Сергий (Страгородский) и принес публичное покаяние. Ваня знал, что год назад Сергий, как и некоторые другие иерархи, ушел в обновленчество. Но сейчас он каялся и просил принять его обратно. Ваня отчетливо видел слезы, катившиеся по щекам 56-летнего владыки, и в эту минуту ему было мучительно жаль его. Весь собор затаил дыхание, когда Патриарх ласково потрепал Сергия за бороду и, с укоризненной шутливостью сказав: «И ты, старый, от меня откололся?» – тут же по-братски облобызался с митрополитом и возложил на него архиерейский крест и панагию. Раскаяние, смирение и прощение наяву прошли перед Ваней Крестьянкиным в этот день в переполненном Успенском соборе…

Подтвердил его мысли и Пётр Семёнович, задумчиво произнеся:

– Помнишь, как в Книге пророка Даниила сказано? «Многие очистятся, убелятся и переплавлены будут в искушении»…

А когда он, отстояв положенную очередь, подошел под благословение Патриарха, то ему показалось, что теплая ладонь Святейшего задержалась на его голове на какую-то секунду дольше положенного. И уже в поезде, уносившем его назад в Орёл, он стремился не расплескать, сохранить царившую внутри тихую радость…

– …Аминь, аминь, – задумчиво отозвался владыка Серафим, выслушав рассказ. – Теперь, после освобождения Патриарха, есть надежда, что кратковременный обморок обновленчества закончится. И те, кто отпал от Церкви, принесут покаяние по примеру владыки Сергия. Ну а нам – нам остается не терять бодрости духа и подвизаться во славу Божию. А если будет трудно – вспоминать, через какие муки проходили древние святые. Нам в сравнении с ними сейчас более чем легко.

…На Воскресенскую уже спустились мягкие апрельские сумерки, когда владыка уходил от Крестьянкиных. Как он ни сопротивлялся, Елизавета Иларионовна вручила ему «на дорожку» полную сумку вкусной постной снеди. На вопрос, где он остановится, владыка ответил просто и не без юмора:

– Пойду на Черкасскую, к архимандриту Пантелеимону – авось не выгонит. Так что будем соседями. Заходите, всегда буду рад.

Ваня пошел провожать владыку. Окраинная улица была пуста и тиха. Лишь лениво перегавкивались поодаль собаки, да еще красноармеец покупал семечки у торговки на углу.

Шли медленно и молчали. И в этом молчании между епископом и подростком происходило что-то очень важное.

– Благодарю тебя, – наконец негромко проговорил владыка. – Я ведь чувствовал там, как ты молишься за меня… ежедневно. Мне это очень помогало.

– Как… там? – так же тихо спросил Ваня, словно взрослый.

Епископ вздохнул.

– Там молитва чище и Господь ближе. Это главное… Ну, расскажи же о себе. Ты, я еще за столом заметил, щуришься сильно. Зрение ухудшается?

– Да, врач сказал, скоро нужно будет очки надевать.

– Ну, наденешь, ничего в этом страшного нет, я вот всю жизнь в очках хожу. Как ты учишься? Ходишь в школу?

Ваня пожал плечами.

– Да, в восьмую, с финансовым уклоном… Я как во сне туда хожу. Вроде что-то делаю, а мысли совсем не о том… Да и школа-то с перебоями работает.

– Куда думаешь дальше идти?

«Окончишь школу, поработаешь, получишь сан, послужишь, а в свое время непременно будешь монахом», – всплыли в голове слова епископа Николая.

– Буду поступать на бухгалтерские курсы. Маме ведь помогать надо… Бухгалтеры всегда нужны. А дальше как Господь управит.

Дошли до домика, где жил духовник упраздненного год назад Введенского женского монастыря, архимандрит Пантелеимон (Филиппов). Ваня склонился под благословение.

– А подарок за мной, – вдруг снова улыбнулся владыка. – И будет он таким, что останется с тобой на долгие годы. Я обещаю. Ну, ступай.

…Этим подарком стала фотография в скромной деревянной рамке. Она изображала епископа Серафима и епископа Николая – двух орловских исповедников. На обороте владыка Серафим сделал надпись: «От двух друзей юному другу Ване с молитвой, да исполнит Господь желание сердца твоего и да даст тебе истинное счастье в жизни».

Эту фотографию отец Иоанн Крестьянкин бережно хранил всю свою жизнь.

Орёл, февраль 1930 года

– Осторожнее, осторожнее! Левее давай… Так, теперь правее. Цепляй его!

– Пальцы на морозе стынут…

– Ничего, скоро закончим… Тяни!

Огромный колокол, издавая пронзительный, рвущий душу скрежет, нехотя заскользил вниз по наклонной крыше. Обвязанный со всех сторон толстыми канатами, он, казалось, сопротивлялся своим губителям, словно живой.